Джоконда улыбается ворам
Шрифт:
– Хорошо, месье… Вот ваша сдача.
– Оставьте ее себе, мадемуазель, – направился Голицын к двери, приподняв на прощание цилиндр.
Глава 31. 1499 год. Милан. Предательство наемников
Обещанных герцогом денег Леонардо так и не дождался. Поначалу Лодовико Сфорца отложил выплату жалованья на следующий месяц, потом еще на один. А вскоре дела у герцогства пошли не лучшим образом – неаполитанский король выдвинул к границам Ломбардии войска, и деньги понадобились герцогу на швейцарских наемников. Ему оставалось привлечь в союзники французского короля
Не ощущая особого сопротивления со стороны ломбардийских полков, французский король двинулся в сторону Милана, на подступах к которому его поджидали швейцарцы. Однако сражения не получилось: наемники разбежались тотчас, увидев превосходящие силы французских соединений, оставив герцога с его немногочисленным воинством наедине с гасконской пехотой.
Используя наступившую темноту, Лодовико с небольшим отрядом выехал из Милана и спешно направился в Тироль под покровительство императора Священной Римской империи.
Вошедших в город французов встречали с ликованием. Король Людовик въезжал в Милан в золоченой карете и снисходительно помахивал горожанам узкой ладонью, обтянутой желтой кожаной перчаткой. Проезжая мимо конной статуи, он повелел остановиться. Некоторое время французский король рассматривал сотворенный шедевр, после чего изрек:
– Жаль, что такая красота не стоит в Париже. Кто же сделал эту статую?
– Леонардо да Винчи, – подсказал главнокомандующий – граф Ла Тремуйя, сидевший рядом.
– Кажется, я о нем уже что-то слышал. Надеюсь, что он когда-нибудь будет работать во Франции.
Уже на следующий день жизнь в городе потекла своим чередом.
По прошествии пяти месяцев жизнь в Милане не изменилась, разве что налоги отчего-то стали еще выше. Опасаясь неудовольствия миланцев, Людовик Двенадцатый распорядился усилить гарнизон отрядами гасконцев. Поставив караул неподалеку от дворца герцога, они упражнялись в стрельбе из мушкетов, где в качестве мишени использовали конную статую. Леонардо да Винчи, наблюдая из окон своей комнаты за пальбой пехотинцев, грустно обронил:
– Кажется, я был неправ… Статуя не простоит и двух лет.
Уже через неделю скульптура напоминала решето и через огромные отверстия вовнутрь стала проникать вода. Выходя из дома, Леонардо делал изрядный крюк, чтобы не видеть, что стало с работой, на которую были потрачены долгие годы.
Вскоре миланцы осознали, что жить при власти французского короля куда труднее, чем при правлении Лодовико, и через полгода горожане подняли восстание, освободив от французов город. А еще через неделю в столицу герцогства вошел счастливый Лодовико Сфорца – его приветствовали столь же бурно, как до этого совсем недавно встречали французского короля.
Горожанам казалось, что Лодовико Сфорца прибыл в Милан навсегда.
* * *
Уже на следующий день Леонардо да Винчи явился в кабинет герцога. Он увидел постаревшего и похудевшего человека с тревогой в уставших глазах. От прежнего блистательного
– Вы оказались провидцем, Леонардо, – печально улыбнулся герцог. – Неаполитанское королевство, разделенное между французами и испанцами, перестало существовать, на очереди – Ломбардия!
– Я был бы очень рад ошибиться, ваша светлость, но ситуация для вас может стать еще хуже, если вы не обратитесь за помощью к понтифику. Он единственный, кто может повлиять на французского короля.
Лодовико Сфорца горестно вздохнул:
– Вот здесь вы ошибаетесь, Леонардо. Александру Шестому сейчас не до меня. Каждый хочет отхватить от Ломбардии кусок территории. Я одинок… Как та ваша лошадь, что стоит на площади. – Печально улыбнувшись, он добавил: – Кажется, она в скверном состоянии, как и все мое герцогство. Гасконцы не только заняли мои земли, но и расстреляли скульптуру как худшего из врагов.
– Именно так, ваша светлость, – согласился Леонардо. – Скоро изваяние развалится… Мне не хотелось бы применять подобного слова к герцогству, но, скорее всего, так оно и будет.
Герцог глубоко вздохнул:
– Помните нашу первую встречу?
– До мельчайших подробностей, ваша светлость.
– Вы мне тогда предложили много проектов по уничтожению противника.
– Да, так оно и было.
– Мне вот что думается, если бы я согласился на ваши уговоры и приказал соорудить хотя бы половину из тех орудий, что вы мне представили, то война была бы выиграна.
– Возможно, что так оно и было бы, ваша светлость.
– У меня дурные предчувствия, Леонардо. Мне кажется, что мы с вами больше не увидимся.
– Не стоит так говорить, ваша светлость, может, все еще обойдется.
– Маэстро, вы не хуже меня знаете, что это не так. И не надо со мной спорить, – поднял руки герцог, протестуя. Помолчав, он продолжил: – Я порой был несправедлив к вам… Что я могу сделать для вас?
– Мне от вас ничего не нужно, ваша светлость. Берегите себя.
– Вижу, что вы скромны. – Сняв с безымянного пальца перстень, он протянул его Леонардо. – Примите от меня этот подарок, надеюсь, что этот камень компенсирует все неудобства, что я вам причинил. И не отказывайтесь! Это подарок…
– Благодарю вас, ваше сиятельство.
– А если больше не свидимся… Вспоминайте меня.
* * *
Лодовико посмотрел на капитана кондотьеров Уччелло Пауло и безрадостно улыбнулся. Кондотьеров он не любил, хотя никогда не показывал этого. Сильные физически и стойкие духом, они существенно отличались от тех людей, что окружали его всю жизнь. Свои отряды кондотьеры набирали исключительно из крестьян, готовых за доброе жалованье и богатую добычу побросать свои огороды и виноградники. Но самое скверное, что кондотьеры ни с кем не считались, кроме таких же наемников, как они сами, и могли в разгар боя перейти на сторону противника, если те сулили им большее жалованье. Однако выбора у Сфорца не оставалось, и он мило улыбался капитану, всецело доверив ему не только собственную жизнь, но и судьбу всего герцогства.