Джони, о-е! Или назад в СССР 4
Шрифт:
У меня же никакого общения с нейросетью не происходило. Не появлялось перед глазами никакого экрана с меню, и никто приятным женским голосом со мной не разговаривал. Просто я стал чуть-чуть умнее, сильнее, быстрее. И, в общем-то, всё, если не считать того, что мой разум путешествовал во времени. Причём, как вперёд, так и назад.
Ну… Наверное, всё-таки, не мой разум, а нейронная сеть путешествовала и собирала там нужную информацию, но ощущения были такие, будто я сам ныряю в некий портал и перемещаясь со страшной скоростью по событиям прошлого, получаю определённые знания и понимание той темы, о которой решил подумать. Поначалу у меня едва не остановилось сердце. Вернее, оно и остановилось примерно на секунд пять, и что характерно, я не
Сейчас о прошлом я думал осторожно, не задавая себе, хе-хе, сложных вопросов. Просто задавал тему сновидению, и путешествовал по чужому миру с толком и расстановкой. Словно самолично там живя, или наблюдая ту жизнь со стороны. Причём, иногда та жизнь ускорялась, словно пролистывая «малособытийные» моменты, а потом восстанавливала своё «нормальное» течение.
[1] Статья 6. Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций. КПСС существует для народа и служит народу.
Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма.
Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР.
Глава 28
Когда я понял, что тот я, что остался в будущем, жив и в тридцатом году третьего тысячелетия, я словно обрёл крылья, словно хлебнул живительной влаги, или вдохнул кислорода. Всё вокруг вдруг засияло новыми красками, возник дополнительный стимул, что-то изменять и странное очень тонкое ощущение раздвоенности личности. Не сознания, нет, но личности. Как лёгкий, беспокоящий, аромат чужих духов.
Конечно же, я не знал, чем занимается и как живёт тот мой первый «Я» в тридцатом году, но как-то понимал, что чувствовал «Я» там себя прекрасно. К сожалению, или к счастью, я не мог проникнуть в его ментальную матрицу, но мне и так хватало информационных потоков, чтобы «заморачиваться» ещё и кем-то в будущем, кого я уже не позиционировал с собой. Я жил здесь и сейчас, и в дневное время не «грезил» ни будущим, ни прошлым.
Моя империя во Владивостоке и в Приморском крае за семь лет прилично разрослась. Я «оттяпал» себе ещё и территорию по самое устье реки Объяснение и за него, «облагородив» её бетонными сваями и бетонной площадкой, выдвинувшейся в бухту на сотню метров. На территории и на площадке был установлен крытый таможенный склад и контейнерный терминал. Грузов морем приходило много. За складами (ближе к железной дороге, связывающей «Транссиб» с мысом Чуркин, мы сделали «отстойник» для выпущенных нашим заводом автомашин. На этом «отстойнике» машины грузились в вагоны-«автовозы» и разъезжались по необъятной стране.
Док пока сдавали в аренду Дальзаводу, так как своих цехов не было и не предвиделось, а заказывать ремонт на стороне, «входило в копеечку». Да и увлеклись мы бурением дна морского. Пока не начали строительство мостов, бригада тайцев простаивала, вот я и дал команду бурить в бухте и там, где был сухой док «номер один», и лить площадку из бетона и на месте дока. А мой плавучий док Дальзавод утянул к себе.
Зато у меня сейчас имелась прямая причальная стенка длинной в пятьсот метров и достаточно площади для расширения автозавода. От крупно-детальной сборки, когда из Японии привозились корпуса, двигатели и колёса, которые надо было собрать-установить, мы стали переходить на мелко-детальную. Тайком от японцев мы стали заменять японские детали своими, например: тормозные диски, тормозные колодки, амортизаторы, рулевые колонки, обычные и шаровые рычаги.
Причём, не обманывая покупателей, предупреждали их об этом и гарантировали, в случае выхода из строя «нашей» детали, бесплатный ремонт. Цену, естественно снижали.
Тоже у нас, но во Владивостоке на заводе Радиоприбор, было налажено производство автомагнитол, усилителей к ним и акустических систем. Они и так производили звукозаписывающую технику для военно-морского флота, но качество у этой техники было среднее. Мы же слегка подкорректировали технологию и снабдили завод новейшими микрочипами. И процесс пошёл.
Как-то неожиданно партийное и советское руководство края ко мне подобрело. А что? Я их просьбами не затрагивал. По землям ТОРов решал совет министров. Только участок на Шаморе я согласовывал с Ломакиным, но и там решение уже было принято на самом верху.
Я, тихо сопя в две дырки, напрягался на благо Родины, и результат имел место. И результат не то, что можно было потрогать, его можно было увидеть в краевом балансе. Он увеличил доход краевой казны на пару процентов. А это, с учетом морской специфики, очень даже не мало. Да и полки магазинов заполнились мясом, колбасой и, тудум-тудум, зимними овощами: огурцами, салатом и редисом, а летом субсидируемые и снабжённые мной семенами и мини-тракторами фермеры Лазовского района, торговали арбузами. А это тоже не маловажный фактор для благосклонного ко мне отношения власть предержащих. Поняли они, что я учить уму-разуму никого не собираюсь, а просто делаю своё дело. Да и слух о том, что у меня в основном работают бывшие «гэбэшники», стянутые сюда со всего Союза, постепенно распространился и разговоры о моей империи попритихли.
В стране фермерское хозяйство тоже развивалось бурно. ВПК создавал конверсионную продукцию, и по радио-телевизору в новостях периодически звучало, что в таком-то районе такого-то края жители получили возможность покупать то-то и то-то, а раньше это приходилось завозить оттуда-то. В основном, глядя на Приморье, стали возникать ТОРы с птице-мясо-молочной продукцией. Тропинку за оборудованием за рубеж мы протоптали и закупали по мере потребности, помогая монтировать, а корейских тружеников полей хватит на все наши регионы.
В Польше происходила «полная жопа». Солидарность не сдавалась и организовывала вооружённые провокации. «Право выбора» вдруг пополнилась откуда-то взявшимися фашиствующими молодчиками и стычки с «Солидарностью» переросли в уличные бое-столкновения. Однако, Польская объединённая рабочая партия Польши, поддерживаемая КПСС ещё держалась у власти вполне уверенно.
Перестройка в СССР происходила «нежно».
Двухконтурная финансовая система, которую Сталин ввёл в тридцать втором году успешно продолжала работать. Безналичный контур финансировал развитие промышленности и хозяйства, а наличный денежный контур оперировал с деньгами, которые выплачивались работникам в виде зарплат. Люди покупали продукты, товары, создавали сбережения в банках, оплачивали коммунальные и другие расходы.
Это была уникальная система, за счёт которой в стране не было инфляции. Объем денег в наличном контуре регулировался объемом выпущенных товаров. Для этой цели в стране был реализован единый кассовый план Центробанка. При составлении этого плана учитывались возможности выпуска всех видов продукции и услуг для населения и планов реального потребления.
При этом, розничные цены на потребительские товары устанавливало государство, и они не были напрямую завязаны на себестоимость. Так, цены на многие социальные товары были гораздо ниже их себестоимости, а многие услуги были вообще бесплатными (медицинское обслуживание, образование и др.). С другой стороны, цены на престижные товары были гораздо выше их себестоимости. Это позволяло компенсировать потери на социальных товарах и сбалансировать государственный кассовый план. Жизненно необходимые человеку товары и услуги были доступны для каждого человека и это создавало ощущение равенства и справедливости в СССР.