Джордано Бруно
Шрифт:
Летом 1593 года фра Челестино, бывший сосед Бруно по камере, подал письменный донос. Он усердно вспоминал еретические высказывания Ноланца. В качестве свидетелей указал на Маттео де Сильвестрио, Джулио де Сало и Франческо Вайа. Донос Челестино и показания названных им свидетелей значительно увеличили список обвинений, тяготеющих над Ноланцем. Но особенно старался выслужиться перед инквизиторами Франческо Грациано.
Что заставило Челестино написать донос? В документах процесса сказано: Челестино совершил этот шаг из опасения, что Бруно клеветнически донесет на него самого. Но чем тогда объяснить непонятную медлительность Челестино?
Из находившихся в камере людей Челестино и Грациано, как «повторно впавшие в ересь», были в наиболее угрожаемом положении. Рассчитывать на легкое наказание им не приходилось. Добровольный донос Челестино, чистосердечные показания Грациано? Одно не вызывает сомнений: и к тому и к другому Святая служба отнеслась с мягкостью – их не слишком долго продержали в темнице.
Откажется ли обвиняемый от мысли, что другие миры не только существуют, но и обитаемы? Бруно утверждал: каждый мир состоит из тех же элементов, что и Земля. Там тоже имеются моря, реки, горы, животные и растения. Но есть ли там люди? Церковь учила, что люди живут только на Земле, небеса принадлежат ангелам. Допускать, что где-то, помимо Земли, обитают разумные и смертные существа, значило впадать в ересь.
Имеются ли люди в других мирах? Бруно отвечает с осторожностью:
– Что же касается людей, то есть разумных созданий, являющихся, подобно нам, телесными существами, то я предоставляю судить об этом тем, кто хочет так их называть. Однако следует полагать, что там имеются разумные животные. Что же касается, далее, их тела, то есть смертно оно, как наше, или нет, то наука не дает на это ответа.
Бруно не хочет отказаться от мысли об обитаемости других миров, но ему нельзя утверждать, что разумные существа, живущие на других планетах, смертны. Может быть, их скорее следует назвать ангелами, чем людьми? Если их нельзя считать смертными, – Бруно пускается в длинные богословские рассуждения, – то причина подобного бессмертия не в природе, а в милости божьей!
Инквизиторы всеми силами склоняют его к признанию, что учение о множественности миров ложно. Он резко отвергает возражения. К увещеваниям остается глух. Говорит много и долго. Упрямо стоит на своем: вселенная бесконечна, существует множество солнц, множество обитаемых миров.
Ему показали рукопись «О печатях Гермеса», которую Мочениго передал инквизиции.
– От кого получил он эту книгу и с какой целью переписал ее?
Он ответил, что она была переписана по его приказу слугой-нюрнбержцем.: Бруно высказал уверенность, что в книге, хотя он и не успел прочесть ее, нет ничего хулящего господа.
– Разве ему не известно, что подобные ; книги находятся под запретом?
– Нет, я знаю, что никому не дозволено заниматься этой наукой из-за злоупотреблений, которые могут последовать, если ею овладеют люди, сведущие и злобные.
– Почему же он без дозволения хранил эту книгу?
– Я полагаю, что мне можно заниматься любыми науками!
Его упрекнули в непомерной гордыне. Он сослался на слова святого Фомы: «Всякое знание – благо».
По его мнению, продолжал Бруно, наука, излагаемая в этом сочинении, из числа благородных. Астрологию можно обратить как во вред, так и
– Я никогда не имел намерения распространять эту науку и сообщить кому-либо содержание книги. Я только хотел иметь ее при себе, чтобы познакомиться с формой и теорией этой науки. Ибо практическая ее сторона никогда меня не привлекала, за исключением части, относящейся к медицине, которой эта наука преимущественно содействует. Гиппократ и Гален много раз заявляли, что врачи не знают астрологии именно в этом ее применении. Она подобна острейшему мечу в руке безумца, случайно поражающего самого себя.
Он не испытывал никакого раскаяния оттого, что хранил запретные книги. Обвиняемый, видите ли, полагал, что ему дозволено заниматься любыми науками!
В трибуналах инквизиции, уверяли священники-правоведы, царит справедливость. Обвиняемый имеет самую широкую возможность защищаться, разоблачать лжецов, опровергать клевету. Святая служба создана не для того, чтобы только карать, главное ее назначение, применяя необходимые лекарственные средства, помогать заблудшим и вырывать грешные души из когтей сатаны.
Следствие в трибуналах инквизиции проходило две стадии. Правоведы утверждали, что «повторное дознание» имеет целью всемерно облегчить положение обвиняемого. Действительно, что принесет ему большую пользу, чем тщательный пересмотр всех показаний? Если свидетель солгал, то несколько месяцев спустя он может забыть вымышленные подробности и запутается. Однако в действительности «повторное дознание» было в руках Святой службы надежнейшим средством придать любой клевете видимость истины. Когда первую стадию следствия считали законченной, прокурор сводил воедино все, что только могло опорочить обвиняемого: вымыслы доносчика, лжесвидетельства, покорное поддакивание запуганных, сбитых с толку людей. Когда отредактированный соответствующим образом список обвинений был готов, начинали «повторное дознание». Суть этой дьявольской выдумки была несложной: свидетеля допрашивали не по материалам его прежних показаний, а по всем статьям обвинений.
B обстановке страха, при постоянном давлении, при напоминаниях, что каждый отказывающийся свидетельствовать против еретика бросает на себя самого подозрение в ереси, при той всеобщей убежденности, что человек, оклеветавший невиновного, останется безнаказанным, тогда как осмелившийся выгораживать обвиняемого легко может быть сочтен его соучастником, – инквизиторам не стоило большого труда добиваться своего. Перебирая пункт за пунктом статьи обвинений, они помогали свидетелю подтверждать сказанное другими. Так получалось, что два совершенно различных обвинения, из которых каждое, будучи сообщено лишь единственным свидетелем, прежде не считалось доказанным, теперь оказывалось подтвержденным. Воистину «повторное дознание» служило интересам обвиняемого!
«Повторное дознание» по делу Джордано Бруно происходило в Венеции в начале 1594 года и привело к весьма тяжелым для обвиняемого результатам. Доносчики и свидетели, повторно допрошенные, как правило, дополняли и расширяли свои прежние показания. Теперь почти каждый из пунктов обвинения подтверждался не менее чем двумя людьми. В случае, если бы свидетельства соседей по камере были признаны юридически полноценными, виновность Бруно по подавляющему большинству пунктов обвинения была бы доказана и он бы считался «изобличенным» еретиком.