Джош
Шрифт:
– Джош, ты, должно быть, думаешь, что я глупая женщина, но я совсем не такая глупая и бестактная, как тебе кажется. И присутствующие здесь это понимают. Я затем и пригласила тебя. У нас в поселке у кого-то с кем-то испортились отношения, и пора этому положить конец. Ты со мной не согласна, Бетси?
– Я даже не знаю, о чем ты, мам.
– А ты, Билл?
– И я не знаю.
– Ну, Рекс зато знает, конечно. Жаль, его дома нет. Вы, ребятки, забываете, что ваши родители тоже были когда-то детьми, и не так уж много лет назад. Вы думаете, мы ходим с закрытыми
Бетси, сжав зубы:
– О чем ты, понять не могу.
– Если это правда, значит, ты глупее, чем я думала. Хотите сохранить секрет - смотрите, чтобы сорока не проведала. Сорока на хвосте ваш секрет обязательно разнесет.
У Билла лицо еще больше мрачнеет, оно теперь много темнее самой черной зимней тучи.
– Так что договаривайтесь насчет матча, сынок.
– Это уж мое дело, мам.
– Не только твое, и ты это знаешь. Команду нужно собрать сильную. Джош, я надеюсь, у вас играет? Билл хмуро:
– Может быть. Он ловить за воротцами умеет?
– Это ты не у меня, а у него спроси.
– Ты как, за воротцами можешь стоять?
Джошу это не очень-то нравится.
– Ты же говорил, вам нужен отбивающий.
– Ну да. Но чтобы умел и ловить. Наш слишком маленького роста.
– Можно попробовать.
В одном Билл пошел в мать: у него такой же цепкий, все замечающий взгляд. Джош увидел, как у Билла Злорадно сверкнули глаза.
– Возьмешься ловить за воротцами, можешь играть.
– Возьмусь.
– Тогда в полпервого на спортплощадке. Знаешь, где это?
– Ему незачем знать, Билл. Он может пойти с тобой.
– Ладно. Подойдешь за мной в двенадцать пятнадцать. В белой спортивной форме.
– У меня только белая рубашка.
– Не годится. Белые рейтузы, белые туфли - все как положено. Кто не в белом, не допускается до игры. У Джоша голос, вот досада, звучит жалобно:
– А у меня нет с собой крикетной формы.
– Такое правило. Играют в белом. Это ведь настоящий матч, Джошуа, а не детская возня на лужайке. Мы играем по правилам. Без отступлений.
– По-моему, его зовут Джош, и, по-моему, тебе это хорошо известно.
Билл покосился на мать и постарался придать своему лицу миролюбивое выражение.
– Все равно без белой формы нельзя.
– Ну, хорошо, Билл. Если ты хочешь, чтобы он играл...
– А я этого не говорил.
– Довольно! Стыдно быть злым. Это совсем на тебя не похоже. Надо раздобыть для него белую форму. Спроси у Дунканов и у Прайеров, их мальчики еще не приехали, или садись на велосипед и поезжай к Гуду. Чьи-нибудь вещи да подойдут. А теперь разливай чай.
Бетси снова принялась с великим тщанием протирать тарелки и неторопливо составлять их стопками. Она опустила глаза, на Джоша не смотрит. Бетси, голубка, что у тебя на уме? А ты, Билл, почему ты такой непримиримый? Ну что я такого ужасного сделал? Нет, миссис О'Коннор, что-то не похоже, чтобы ваши старания увенчались успехом. Видели, как они ко мне на самом деле относятся? И уж если они даже
Снова чай пить. Наверно, есть в Райен-Крике что-то постоянно возбуждающее жажду. Ведь часу еще не прошло, как позавтракал и выхлебал ведерную чашку этого ее пойла с молоком. И Бетси пьет чай. И Билл. И миссис О'Коннор подносит к губам огромную кружку, в которую,; кажется, вошла бы по локоть ее рука. Потом будут ходить и булькать. У них внутри не желудки, Джош, а бочки, налитые доверху. Буль-буль-буль! Вообрази себя верблюдом, который собирает запас жидкости в своем горбу.
Беда в том, миссис О'Коннор, что матерям не все известно. Может быть, при вас и было no-одному, но теперь-то по-другому. Может, когда вы были маленькой, люди и относились друг к другу хорошо. И сороки, может быть, кое-что и приносят вам на хвосте, хоть я и не знаю, что это за сороки такие, да только известно ли сорокам, за что я обижен на этих ребят? И за что они здесь все против меня?
Вежливый застольный разговор. Джош сидит и болтает. Про то, что в воскресенье дул северный ветер. Что у местного поезда очень частые остановки, на пять миль - семь остановок. Что хрустальные висюльки у тети Клары под потолком звенят при каждом его вздохе.
– Надеюсь, ты еще к нам заглянешь, Джош.
– Спасибо, миссис О'Коннор.
– Желаю тебе получить удовольствие от крикетного матча.
– Спасибо вам, миссис О'Коннор. Билл чуть не тащит Джоша по коридору, он держит его под руку, хотя и не из дружбы.
– Ну, приятель, ты свое дело сделал. Ничего не упустил.
– Я ничего не сделал!
– Поди это сороке расскажи.
И вот он уже снова на ярком солнце, чуть не взашей вытолкнут на крыльцо, и даже не успел ничего сказать Биллу в ответ, не смог ему возразить. Оглянулся, а Билла уже и в помине нет.
Джоша охватывает ярость, он просто весь кипит от злости, кажется, сейчас он запрыгает на месте, сейчас заорет перед закрытой дверью: "Ты что из себя строишь, Билл О'Коннор? Что ты толкаешься? Ты что, Билл О'Коннор, думаешь, я такой? Я же на вас не пожаловался, я же ни словечка" не сказал". Но дверь наглухо закрыта, и Билла нет, и Джош стоит молча и потирает локоть.
Нет, правда, Джош, что же это такое творится? Извольте играть за воротцами. Чтобы все кому не лень лупили по тебе мячами. Если у Билла сильный удар, тебе остается только молить бога, чтобы ровно в полдень разразился страшный ливень.
24
Он входит с улицы в открытую дверь ну просто как ни в чем не бывало. Ты обязан притворяться бодрячком, даже если на самом деле тебе прямо жить неохота. Джош жизнерадостно улыбается во весь рот и кричит:
– Меня включили в команду, тетя Клара. Он только ждал, чтобы я зашел, вы были правы. Я буду ловить, тетя Клара, я буду стоять за воротцами. Начало в двенадцать тридцать.
Большими мужскими шагами он идет по коридору, притворяться так притворяться, распихивает висячие нити портьеры... Вот те на! Ведро, и на коленях трет пол мыльной щеткой мисс Лора Джонс.