Джош
Шрифт:
– И не сделал!
– Джош старается, чтобы у него в голосе не были слышны слезы.
– Я и не понимаю даже, о чем ты говоришь. Для меня это сплошная тарабарская грамота. Я тут ни при чем. Могу сто раз повторить: я ничего не сделал!
Он опять покосился на Бетси, мечтая о чуде: вдруг она все-таки перестанет смотреть равнодушно на то, как его подвергают гонениям. Ведь Бетси - добрая девочка, так сказала тетя Клара. Ну пожалуйста, Бетси...
Гарри все так же брезгливо:
– С ним разговаривать невозможно. Видали? Он, оказывается, сто раз может повторить, что ничего не сделал. Что же тогда он считает делом, интересно было
Рекс хихикнул, а Бетси только махнула рукой.
– Ну что толку? Говорила я вам. Не стоило шум поднимать. Сопляк он. Недоразвитый.
– Не стоило шум поднимать?
– возмущается Гарри.
– Ты посмотри на Лору. Бедная девочка! Никогда еще не гуляла с мальчишками и клюнула на такое ничтожество. Нет, я этого так не оставлю. Я тебе этого не прощу, Джошуа, я тебя предупредил. Слышишь? И меня уел: какого-то вшивого кролика, видите ли, пожалел. И малыша Джимми не забудь, который прибежал домой весь в слезах. Восьмилетний ребенок, а ты его до чего довел. Если бы не вмешалась твоя тетушка, его папаша тебе бы голову пробил, так и знай. И Бетси тоже от тебя страдает: что ты на нее все время пялишься? Отвяжись от нее, понял? Да мы все тут из-за тебя не можем тете твоей в глаза взглянуть, потому что ты уж, конечно, наговорил ей про нас всякого и все переиначил, переврал, как у нас, может, и в мыслях не было. Да, ты уж такое сокровище, парень, что дальше некуда. Ты всем Плауменам Плаумен, а это, скажу я тебе, что-нибудь да значит. И после всего у него еще хватило наглости прижать к стенке Билла, прямо при его мамаше, - мальчик, видите ли, хочет играть в крикет. И Билл же должен гоняться по всему поселку, искать для тебя форму. Ну, ты просто чемпион, парень, вот ты кто. В честь тебя надо выбить медаль. Но слушай, что я тебе скажу. Ты лучше заболей, заболей серьезно и сляг в постель, потому что, если ты придешь на крикет и кто-то из-за тебя останется без места в команде, ты об этом еще так пожалеешь, как никто на свете.
Джош потрясен, ошарашен, он внутренне стонет, но изо всех сил старается не показать виду. Они сами все выдумали и его еще обвиняют.
– Это все неправда. Вы просто все перепутали. И ничего не понимаете. Про крикет можете спросить вот у Бетси. Бетси, скажи, ведь правда все не так было? И остальное тоже. Совсем не так, как выходит по-вашему. Я вовсе не такой дурак. Может быть, вы про кого другого говорите?
Рекс хихикает, Бетси смотрит в землю, а Гарри поддергивает штаны.
– На крикете лучше не появляйся. Выкопай себе яму поглубже и спрячься. Если б не твоя тетя, Джошуа, я бы из тебя сейчас котлету сделал. Так и знай, Джошуа, котлету бы сделал.
И пошел вразвалку, будто большая обезьяна. За ним Рекс, перекидывая камешки с ладони на ладонь. А Бетси осталась и стоит в тени под сосной, глаза в землю.
– Бетси, - грустно говорит Джош.
Бетси взглянула на него и еще ниже уронила голову, будто она у нее вдруг стала такая ужасно тяжелая. У Джоша мелькает мысль... Но Гарри остановился у кладбищенских ворот и смотрит назад.
– Бетси! Пошли. Чего ты там делаешь?
– Бетси, я ничего не рассказывал. Ничего, честное слово.
– Она побрела к воротам, и ему хочется пойти за ней следом, но страшно Гарри.
– Бетси, я не подначивал Лору прыгать с моста, клянусь тебе. На самом деле все было совсем иначе. Откуда они это взяли? И того малыша я припугнул не просто так, а за дело. За гнусность. Бетси, почему ты не объяснила
Но она уже оставила его, и он обращался к соснам.
Эй, Джош, что это ты позволяешь втаптывать себя в грязь? Бросился бы на них с кулаками. Это единственный разговор, который они понимают. Всякое там рыцарство, благородство, они о них понятия не имеют. Влепил бы им раза, Джош, зачем всегда приносить себя в жертву? А эта Лора! Почему ты должен ее щадить? Что ты хочешь доказать? Что каждую минуту на земле родится по дураку и каждый дурак - это ты?
Джош побрел обратно к могиле прадеда, чтобы еще раз перечитать эпитафию:
"Он всегда толковал сомнения в пользу ближнего".
– Если это правда, прадедушка, то вы были лучше, чем я.
О могильную плиту звонко ударяется и отскакивает камешек, из-за соседнего памятника выглядывает ухмыляющийся Рекс.
– С феями разговариваешь?
– Опять ты?..
– С кем говоришь-то?
– Сам с собой.
Рекс облокачивается на памятник.
– Ты влюбился в Бетси?
– Убирайся, а то отлуплю.
– Не отлупишь.
– Зря ты так уверен.
– Не зря. Ну так как? Влюбился?
– Чего ты здесь торчишь?
– Я здесь с утра. За тобой слежу. Обсмеялся - животики надорвал. Хочешь, я Бетси за тебя словечко замолвлю?
– Не хочу.
– Сигарета есть?
– Чего? Ты что же, еще один Сынок-вымогатель? Этого я уж не потерплю.
– Это ты про Джимми?
– Да, это я про Джимми.
– Потому ты и пригрозился его отлупить, да?
– Ты, выходит, и это знаешь?
– Знаю.
– Может быть, и другие тоже знают?
– Почти что все знают.
– Тогда зачем было на меня клепать? Рекс пожимает плечами.
– А чего. Нельзя, что ли?
– А того, что это нечестно. Несправедливо.
– Он у нас маленький и хорошенький, мы его не лупим. Только подсмеиваемся. А ты вон какой надутый. Смеяться не умеешь. Ну как, замолвить Бетси за тебя словечко?
– Нет.
– А ты ей нравишься.
– Ага. Как зубная боль.
– Нет, нравишься. Вот ей-богу. Она от тебя без ума.
– Она что, говорила тебе?
– Не-а. Бетси вообще помалкивает. А Лора - врунья. Джош со вздохом:
– Ну чего тебе надо? И так уже свару завел.
– Это не я.
– Значит, все считают, что Лора врунья?
– Кроме Гарри.
Рекс швыряет камешки один за другим, и они со звоном отскакивают от могильных плит.
– Перестань. Это неуважительно.
– А им-то что. Наоборот, будут знать, что мы тут еще кукарекаем. Ну так как, помирить тебя с Бетси?
– Никого ты не можешь помирить, и я с девочками компанию не вожу, тем более если она дружит с Гарри, пусть даже она твоя сестра.
– Она с Гарри не дружит.
– Ты поди это ему скажи.
– Она и говорит ему все время. Только он настойчивый. А Лора - корова.
– Слушай, Рекс, чего тебе надо? Имей в виду, ты меня на слове не поймаешь. Я ничего такого не говорил, это все твои слова.
– Ты мне не доверяешь?
Джош молчит, ему вдруг становится не по себе. Этот Рекс, оказывается, не только хихикать умеет.
– Кому-то ведь ты должен доверять, так? Ты же здесь посторонний, а я в самой гуще. Гарри, он такой. Доброе сердце. За других заступается. По простоте. А ты доверяй мне. Я тебе друг.