Джульетта

Фортье Энн

Я смотрела на картину, не в силах поверить, что это тот самый портрет, о котором я читала. Он оказался ничуть не менее завораживающим, чем я себе представляла.

–  А дневник все еще у вас?

–  Нет. Я его продал. Я поговорил об этом с другом, тот поговорил со своим другом, и вдруг нашелся человек, который захотел его купить. Его звали профессор Толомеи.
– Маэстро Липпи посмотрел на меня, приподняв брови.
– Вы тоже Толомеи. Может, вы его знаете? Он сейчас должен быть глубоким стариком.

Я опустилась на ближайший стул - без сиденья, но мне было

все равно.

–  Это был мой отец. Он перевел дневник на английский. Я его сейчас читаю. Там все о ней, - кивнула я на портрет.
– О Джульетте Толомеи. Она действительно моя прапра и так далее бабка. Он описал ее глаза в своем дневнике… Так вот они какие.

–  Я знал!
– Маэстро Липпи повернулся к портрету в детском ликовании.
– Она ваш предок!
– Он засмеялся и снова повернулся ко мне, схватив меня за плечи.
– Как я рад, что вы пришли ко мне в гости!

–  Я только одного не понимаю, - сказала я.
– Для чего маэстро Амброджио спрятал эти вещи в стене? Может, это не он, а кто-то другой?…

–  Не думайте слишком много!
– предостерег художник.
– От этого возникают морщинки на лице.
– Он замолчал, охваченный неожиданным вдохновением.
– В следующий раз я вас нарисую. Когда вы придете? Завтра?

–  Маэстро… - Я сообразила, что нужно хватать его за ноги, пока он окончательно не потерял чувство реальности.
– Я как раз хотела спросить, нельзя ли мне у вас сегодня задержаться?

Он посмотрел на меня с любопытством, словно это я не в себе, а не он.

Я почувствовала, что должна объясниться.

–  Там кто-то ездит… Я не знаю, что происходит. Но этот тип… - Я покачала головой.
– Я понимаю, это глупо прозвучит, но за мной следят, не знаю почему.

–  Вот оно что, - протянул маэстро Липпи. Очень бережно он занавесил тканью портрет Джульетты Толомеи и проводил меня обратно в мастерскую. Там он усадил меня на нормальный стул и вставил в руку бокал, а сам сел напротив, глядя на меня, как ребенок в ожидании сказки.
– Мне кажется, вы знаете почему. Расскажите, зачем вас кто-то преследует?

В следующие полчаса я рассказала ему все. Сперва я не собиралась этого делать, но, начав говорить, не могла остановиться. Было что-то особенное в самом маэстро и в том, как он смотрел на меня, - глаза сверкали живым интересом, он часто кивал в знак согласия, и в душе моей затеплилась надежда, что он сможет подсказать, что за всем этим кроется (если, конечно, у происходящего есть свои тайные причины).

Я рассказала ему о моих родителях и роковых несчастных случаях, намекнув, что человек по имени Лучано Салимбени может иметь отношение к обоим убийствам. После этого я описала содержимое шкатулки моей матери и кратко передала содержание дневника маэстро Амброджио, упомянув и о словах кузена Пеппо о неведомом сокровище под названием «Глаза Джульетты».

–  Доводилось ли вам слышать о таком артефакте?
– спросила я, увидев, что маэстро Липпи нахмурился.

Не ответив, он поднялся, секунду постоял, вытянув шею, словно заслышав зов издалека, и двинулся вглубь дома. Я поняла, что должна идти за ним,

и поковыляла в другую комнату, а оттуда вверх по лестнице в длинную узкую библиотеку с покосившимися книжными шкафами от пола до потолка. Там мне оставалось лишь смотреть, как маэстро упорно кружит около стеллажей, ища, как я предположила, какую-то книгу, не желавшую попадаться. Наконец, он выдернул с полки какой-то том и торжествующе поднял в воздух:

–  Я помню, что видел ее где-то здесь!

Книга оказалась энциклопедией легендарных чудовищ и сокровищ - видимо, эти два явления не поддаются разделению. Маэстро принялся ее листать, и я увидела, что иллюстрации имеют отношение скорее к сказкам, чем к моим резальным проблемам.

–  Вот!
– воскликнул он, с воодушевлением ткнув пальцем в какую-то колонку.
– Что вы на это скажете?

Не в силах ждать, пока мы спустимся на первый этаж, он зажег шаткий торшер и прочитал текст вслух на сумбурной смеси итальянского и английского.

Суть истории была в том, что «Глазами Джульетты» назвали два редкостно огромных сапфира из Эфиопии, вначале носивших название «Эфиопские близнецы», предположительно приобретенных мессиром Салимбени из Сиены в 1340 году в качестве свадебного подарка своей невесте Джульетте Толомеи. Позже, после трагической гибели Джульетты, сапфиры были вставлены в орбиты глаз золотой статуи, воздвигнутой над ее могилой.

–  Слушайте, слушайте это!
– Маэстро Липпи горячо водил пальцем по строчкам.
– Шекспир тоже знал о статуе!
– И он перевел мне строфу из финала «Ромео и Юлии», приведенную в энциклопедии на итальянском:

Из золота ей статую воздвигну.

Пусть людям всем, пока стоит Верона,

Та статуя напоминает вновь

Джульетты бедной верность и любовь.

Покончив с чтением, маэстро показал мне иллюстрацию, и я сразу узнала двухфигурную статую - коленопреклоненный мужчина обнимает полулежащую женщину, За исключением некоторых деталей это была та самая скульптура, которую мама раз двадцать зарисовала в своем блокноте.

–  О Боже!
– Я наклонилась к книге.
– А здесь что-нибудь сказано о местонахождении ее могилы?

–  Чьей могилы?

–  Юлии, в смысле Джульетты.
– Я показала на текст, который он только что читал.
– В книге сказано, что на ее могиле воздвигли золотую статую, но не сказано, где именно находится могила.

Маэстро Липпи захлопнул книгу и пихнул ее на первую попавшуюся полку.

–  Зачем вам ее могила?
– спросил он неожиданно враждебным тоном.
– Хотите забрать ее глаза? Но если у нее не будет глаз, как она увидит Ромео, когда он придет разбудить ее?