Джунгар. Небесное Испытание
Шрифт:
Когда он, приволакивая сведенную судорогой ногу, мокрый,стучащий зубами, выбрался на берег, Цоя нигде не было видно. Однако Юэ пока было даже не до этого. Растирая посиневшую конечность и трясясь всем телом, он пытался собрать воедино остатки мыслей, которые все как одну вышибло из его головы. Сейчас он был всего лишь примитивное животное, только что избежавшее верной смерти. Его трясло не только от холода, и все сильнее.
Из воды показалась рука, затем черноволосая голова. Юэ еле сдержал радостный вопль. Монах покрутился на месте, нашел его глазами,
При мысли о том, чтобы снова залезть в ледяную купель, кожа у Юэ вся покрылась пупырышками. Однако он решительно подавил позывы бунтующего тела. Река понесет их на своей спине куда быстрее, нежели они дойдут сами. И, в отличие от земли, они не оставят на ней следов. Юэ одним быстрым движением снова прыгнул в воду. Ему показалось - или его тело приспособилось? По крайней мере, ногу больше не сводило, когда он энергичными гребками бросился догонять Цоя, которого уже снесло вниз довольно далеко. Догнав, он позволил себе чуть-чуть выдохнуть и позволить реке нести себя в своем собственном ритме. Теперь уже не казалось так холодно - просто ломило уставшее, израненное тело.
Вырвавшись на волю из горной теснины, река разливалась широкой дугой, и обессиленных мужчин вынесло к сказочно красивому плесу, вдоль которого густо росли деревья, насыщающиеся влагой вблизи водоема. Юэ обнаружил, что его ноги касаются дна, попытался встать, но не смог. Он повзолил реке поднести его к упавшему дереву и обессиленно ткнулся в него. Мокрая рука вцепилась ему в плечо, и он увидел Цоя, с лицом серым, словно перья совы или пасмурное небо.
– Надо плыть, - прохрипел он. На него было жалко смотреть. Но Юэ понимал, что он прав. Еще до заката бьеты прочешут все окрестности. Их единственный шанс - раньше оказаться вне пределов их досягаемости.
Дерево качнулось под их тяжестью, и Юэ осенило. Он нащупал один из нескольких корней, которыми оно упрямо цеплялось за землю, и принялся остервенело рубить его. Меч в его дрожащей руке наносил слабые, какие-то игрушечные удары, однако дерево подалось, задрожало, и оборвало оставшиеся корни под собственной тяжестью. Юэ нырнул и вцепился в одну из ветвей. Это было истинной милостью Синьмэ - кроме того, что беглецы обрели опору, теперь за растрепанной кроной их практически нельзя различить. Нужно только держаться и плыть, плыть…
Когда начало смеркаться, они прибуксовали свой импровизированный плот к берегу, вылезли на четвереньках и, дрожа, уснули, обнявшись, словно какие-нибудь любовники на старинной гравюре. Юэ в этот момент было совершенно все равно. Ему было даже все равно, проснется он или нет. Кроме рваного плаща и меча, у него ничего не было.
Утром Цой, умудрившись проснуться первым, бесцеремонно разбудил его. Юэ казалось, что из его тела высосали все крохи тепла. Но он покорно полез в воду, и начался следующий бесконечный день.
В середине третьего дня река замедлила свое течение, лес по ее берегам стал гуще. К этому времени они спустились со значительной высоты, сделав это быстрее, намного быстрее,
Озабоченно покрутив головой, Цой решительно сказал:
– Нельзя дальше. Река уходить север. Надо идти лес где лошади.
– Юэ ничего не оставалось, как согласиться.
Его сапоги опять порвались, но Юэ отнесся к этому практически равнодушно: не впервой, пожалуй. Он теперь тоже научился ориентироваться по звездам и понимал, что Цой прав, и нужно забирать южнее, - если им повезет, они найдут хотя бы одну лошадь, если тех не прикарманили местные крестьяне и не сожрали хищники. Без лошадей добраться обратно будет… тяжелее.
Через восемь дней голодного ада, - удалось только несколько раз полакомиться птичьими яйцами, которые монах добыл с обезьяньей ловкостью (правда, Цой еще с хрустом пожирал каких-то крупных жуков, но Юэ не смог себя пересилить), они, исхудавшие, оборванные, полубезумные от напряжения, нашли остатки собственного лагеря. Чутье не подвело Цоя - лошадей они оставили где-то здесь. Но найти их…
Все равно после долгого блуждания по лесу вслепую в том, чтобы сунуть руки в кучку старого пепла,засыпанного мхом и листьями, было что-то успокаивающее. Они на пути домой.
Ночевали они на деревьях- Цой научил Юэ спать, свесив с ветки конечности таким образом, чтобы не терять равновесие. Они и спали, когда внизу что-то то ли хрустнуло, то ли зашевелилось. Юэ увидел, как на приметное место выходит человек.
– Синтай!
– когда он его узнал, облегчение было столь сильным, что Юэ едва не свалился с ветки. Торопясь, обдирая руки, он спрыгнул на землю, и бросился к товарищу.
И чуть не напоролся на меч. Его спасло только то, что он споткнулся о какой-то торчащий корень, и растянулся раньше, чем лезвие пропороло воздух там, где должен был оказаться мгновение спустя. Юэ был настолько ошеломлен, что даже не успел вытащить собственное оружие. Он лежал и смотрел, как Синтай заносит над ним свой клинок. " Жалкая смерть" - мелькнуло в голове.
Что-то коротко свистнуло, и Синтай дернулся, отвлекся, глухо зырычал. Инстинкт бросил Юэ вбок, за спину противнику, выбросил вперед руку с мечом. Лезвия сердито звякнули, однако удар был слабым, будто замедленным. Отскочив, Юэ покрепче стиснул рукоять, однако это было уже лишним: Синтай медленно падал на колени, из его горла доносился клокочущий всхлип. Юэ уловил звук со стороны дерева, осторожные легкие шаги. Цой.
Монах подошел по траве, перевернул еще корчащееся в судорогах тело.
– Предать. Давно подозревать, - лаконично сказал он и плюнул прямо в стекленеющие глаза.
– Ты спас мне жизнь, - медленно выговорил Юэ, тупо глядя на труп человека, к которому даже успел привязаться, которому вверил командование своим отрядом. Предательство Синтая означало, что все они наверняка мертвы. Что, если бы не Цой, и он бы сейчас лежал здесь, скалясь в небо бессмысленной улыбкой.
– Это все суккута, - грязный палец монаха ткнул в амулет, - Сильно охранять. Даже таких глупых.