Джунгли под кроватью
Шрифт:
Губы Пашки приоткрыты, глаза выпучены и панически бегают взглядом по деревьям. Такой же первобытный ужас вгрызается и в меня.
– Не сидите с такими похоронными лицами, словно я вас бросила в клетку бешеного еллуки, – ехидное замечание Каи возвращает возможность дышать.
– Ек… кого? Неважно! Нам нужно торопиться, родители сейчас проснутся, а нас нет и…
– Еллуки – это монстр, похожий на огромный зелёный куст. Только куст с тремя зубастыми пастями. Когда встретите – узнаете, их здесь довольно много, – Кая усмехается,
Фух. Здесь время идёт по-другому. Родители ещё спят. Пальцы на автомате растирают жёсткую ткань, колючую, неприятную. Я кручу в руках свой мешок, разглядываю со всех сторон, когда до меня доходит:
– Слушай, если ты в нём несла одежду, то всё вывалилось. Он дырявый, – я высовываю руку из самой большой дырки, показывая настырной девчонке, что не такая уж она и умная.
– Это и есть одежда, балда.
Надеть на себя мешок? Класс, всю жизнь мечтал об этом. Модник номер один в мире.
– Я в своей лучше останусь.
– Тогда никто не продаст тебе Талант, даже Благородный сэр Вартек.
– Не знаю, кто такой твой сэр и что в нём благородного, если он торгует детьми!
– А я думала, ты собирался брата спасать. Такой низенький, лет семи, похож на вас, помнишь? – она передразнивает наши попытки описать ей Мишку. Вот обязательно быть такой противной?
– Я и спасу его!
– Вот и натягивай одежду надзорного молча, как Том!
За всеми спорами я не заметил самого важного. Брат уже стоит в мешке поверх своей одежды и пытается повязать угольно-чёрный пояс. Я поджимаю губы, демонстрируя своё отношение к этому наряду, и ныряю в мешок, зачем-то задерживая дыхание.
– Сколько человек в нём до этого ходило?
– Если что-то не нравится, то снимай и проваливай в свою мягкую кроватку к мамочке, – она злится так, будто я украл её любимую собачку.
Да что я ей сделал?! Мою немую мольбу о спасении Паша игнорирует. И почему Кая меня так невзлюбила? Что с неё взять, девчонка. Они вечно злятся и дуются по пустякам!
– Вроде выглядит неплохо. Надеюсь, мы найдём Михаэля и вернёмся домой раньше, чем нашу пропажу обнаружат. Я очень благодарен тебе, Кая.
Пропажу обнаружат, очень благодарен… Нельзя по-человечески говорить, что ли? «Спасибо» – вполне себе нормальное слово.
– Я бы содрала с вас плату за аренду одежды, но один из вас очень вежлив, поэтому можете считать это моей добротой. Однако за всё остальное придётся платить.
Перед нами выставили две пары… э-э-э-э… обуви? Если кусок дерева, приклеенный к кусочкам шерсти, можно назвать обувью. Но выбора нет. Прежде чем обуться, я с удовольствием стаскиваю носки. Да и «сапог», к моему удивлению, оказывается очень мягким и удобным.
– И какова цена?
– Всё, что вы сможете предложить, –
Мы устали, проголодались, мой пояс всё ещё лежит на земле. Конечно же, мы готовы. Упасть замертво.
– Я могу предложить привал, – Томас справляется с одеждой и падает на землю.
Ура, привал! Ещё бы не забывать Пашку новым именем звать.
– Что, устали? – Ей никто не говорил, что можно быть милой и доброй, как девочки в моём классе?
– Мы больше хотим есть, – влезаю я, решив, что хуже уже не будет.
– И что вы можете мне предложить за еду?
– Я бы хотел научиться её сам добывать, но в этот раз у меня нет сил даже встать. – Том сидит на земле, несмотря на свою брезгливость и чистоплотность. Сидит и выглядит так, словно не встанет ещё неделю.
– Могу за еду предложить тёплые носки. Они очень мягкие и удобные. – Понятия не имею, зачем они Кае в джунглях.
– Я надеюсь, ты не про те, которые снял минуту назад. Не прихватил с собой ничего ценного?
– Знаете ли, Ваше Величество, у нас не было времени искать старые мешки и мамины сапоги, – огрызаюсь я.
У меня просто больше ничего нет!
– Бес-по-лез-ны-е, – Кая чеканит это слово так, словно имеет в виду не только носки. – Что-то ещё? Кстати, твою сумку тоже надо сменить.
– У меня есть конфеты. Это такие… – голос Томаса едва слышен, будто он резко заболел ангиной.
– Я знаю, что это. Какие?
Кажется, я слышу неподдельный интерес.
– С хрустящей потрясающей вафлей, шоколадные с нежным малиновым суфле, карамельки всех возможных вкусов, каждой из которых можно наесться и напиться одновременно, нежнейшая шоколадка с лесным орехом, тающая во рту…
Даже у меня потекли слюнки, хотя я могу есть конфеты каждый день. А Паша всё продолжает. Кая замирает на месте. В её голубых глазах горит огонёк жадности и желания, пока она медленно облизывает губы. Чувствую, девчонка захочет выторговать у нас весь пакет.
– Я сейчас вернусь. – Она снова скрывается в кустах, лишь сверкнув своими косичками.
– Видимо, конфеты здесь в большой цене.
– Сдаётся мне, нам очень повезло, что я взял целый пакет. Можно считать, что мы богаты.
– Тогда быстро выкупим Мишку и уберёмся отсюда.
– Михаэля. Говори правильно, чтобы потом не продать нашего брата кому-нибудь.
Я прикусываю язык, понимая, что Па… Томас прав. В детстве мы часто устраивали игры, где притворялись героями из фильмов и называли друг друга чужими именами. Там можно было ошибаться и кричать «Мишка, лови!». И все довольны, все знают свои роли. Только здесь мы не играем. Любая ошибка может стоить мне брата.
– У нас есть неделя, чтобы вернуться домой, – Пашка всё-таки ложится на землю, вытягиваясь во весь рост. – Поедим и сразу в путь.