Дзюцу для трансгуманиста
Шрифт:
– Да ну. Что же ты не вырвешь у себя подаренные глаза Мадары Учихи, Нагато? Всё, что я умею, я приобрёл собственным умом - при рождении у меня не было никаких Кеккей Генкаев или подарков от старших шиноби. Несмотря на это, я смог возродить наследие Хаширамы и победить Третьего Хокаге, я преодолел саму смерть, я познал такие глубины ниндзюцу, какие ты даже вообразить не можешь! А ты, красноволосый мальчишка, который жив сейчас лишь по милости Джирайи? Ты ничто без этих глаз! Даже в техниках, которые ты создал с их помощью - нет ни знания, ни искусства, лишь грубая сила! Ты сам всегда шёл кратчайшим путём,
– Что ж, похоже, тебе требуется большее, чем урок слов, Орочимару. Придётся объяснить тебе всё на языке, который ты отвергаешь. На языке боли. Я вобью эти слова в твою змеиную глотку, чтобы ты захлебнулся кровью. Ты осознаешь истину моих слов не умом, но на своей шкуре.
Самым пугающим в этих словах было не их содержание, а интонации. Пейн не орал, не бесился, не угрожал. Даже его Ки полностью угасло. Он обещал. Со спокойной уверенностью человека, который за свои слова всегда отвечает. Могильной уверенностью.
Вот только Орочимару тоже привык за свои слова отвечать.
Мощнейший гравитационный удар обрушился на него. Техника Пути Богов, техника, от которой не существовало защиты… особенно на близком расстоянии. Однако Орочимару успел сделать своё тело мягким, и хотя сплющился, как гусеница под сапогом, существенного урона от этого не понёс. Десяток змей, выстреливших из его рукавов, атаковал Пейна с разных сторон.
Нагато не стал тратить чакру на то, чтобы отбить их гравитационным ударом. Вместо этого он применил Фудзюцу Куин, высосав змей и пополнив таким образом свои запасы. Движения Пейна стали заметно быстрее, хотя всё ещё уступали в скорости Орочимару.
Мощная огненная волна прокатилась по пещере, выжигая всё, что шевелилось, но змеиный саннин своевременно прикрылся вратами Рашомон. В ответ он плюнул в потолок, насыщая воздух мощным парализующим ядом. Пейну пришлось использовать Путь Воинственных Демонов, чтобы заменить все свои мышцы и внутренние органы механизмами, на которые яд не действовал. Затем он вторично ударил огненной волной - выжигая из воздуха токсины, а заодно и кислород, которым дышал Орочимару. Змей использовал воздушную технику, освежая пещеру.
Пейн запустил два десятка ракет поверх врат, за которыми его противник продолжал укрываться. Змеи проглотили их и взорвались вместе с ними на безопасном расстоянии от тела Орочимару. Наступило трёхсекундное затишье, пока оба выбирали техники для следующей атаки.
– Ты кажется хотел заполучить мои глаза?
– ехидно поинтересовался Пейн.
– Так иди и возьми, что ты прячешься…
– Ты кажется хотел показать мне боль?
– донеслось из-за врат.
– Так иди и покажи, я тебя жду…
Нет, оба лидера деревень не были трусами, отнюдь. Просто они слишком хорошо понимали, что кто высунется первым, тот и получит в морду атакующую технику. Пейн что-то раздражённо проворчал и мощным гравитационным ударом вырвал Рашомон с корнем, обрушивая его на притаившегося змея. И сразу после этого, пока гад не вырвался - Чибаку Тенсей, гравитационный заряд, который втягивает в себя всё - остатки врат, тело Орочимару, сотни тонн камня…
Орочимару попытался прибегнуть к технике телесного мерцания, чтобы выскользнуть из-под завала. Но даже в форме вихря
Вернувшись в твёрдое тело, Орочимару резко удлинил шею, опираясь руками и ногами на падающие глыбы. Змеиный позвоночник захрустел, но выдержал чудовищный вес - мускулы натужно пульсировали, преодолевая гравитацию. Однако с каждым метром удаления от эпицентра ему становилось всё легче - притяжение убывало пропорционально квадрату расстояния. Поднявшись над Пейном, голова плюнула в него волной мелких змей.
Нагато, разумеется, поглотил и эту атаку - все рептилии, растущие из тела змеиного саннина, были просто временными структурами из чакры. Однако, чтобы переключиться на поглощение, ему пришлось прервать Чибаку Тенсей - тысячи тонн камня рухнули в центр кратера. Орочимару выскользнул из-под завала, почти не пострадав в процессе. Оба замерли, внимательно рассматривая друг друга.
Похоже, соперники были равны. Во всяком случае, никто из них не мог победить достаточно быстро - оба располагали солидными запасами чакры и внушительным арсеналом техник на все случаи жизни. Конечно, если бы Пейн располагал своими шестью Путями, он бы прихлопнул выскочку за пару минут, но сейчас он был ограничен только собственным телом - и мог одновременно применять лишь один из разработанных боевых стилей. С другой стороны, если бы Орочимару мог складывать ручные знаки, его арсенал тоже был бы раз в десять шире.
– Но ты расходуешь чакру необратимо, я же могу пополнять её запасы из твоих техник, - заметил вслух Пейн.
– Верно, - откликнулся Орочимару.
– Однако на твои дзюцу уходит в среднем на порядок больше чакры, чем на мои. При этом твой Риннеган постоянно активен, а он тоже потребляет немало энергии. К тому же я приготовил для тебя один приятный сюрприз.
– Что ж… будет интересно посмотреть.
Пейн не относился к тем шиноби, которые “ищут достойного соперника”. Он не получал удовольствия ни от самого сражения, ни от убийства врага в конце. Собственно говоря, Пейн вообще давным-давно ни от чего не получал удовольствия. Сражения и убийства были для него как лекарство - горькое, но необходимое. Он предпочёл бы никогда и ни на кого не поднимать руку, однако давно уже убедил себя, что не имеет такого выбора. Судьба сделала из него мощнейшее оружие, проклятие мира шиноби. И он сыграет свою роль до конца. Однако порой ему хотелось хоть какого-то разнообразия. И кажется, бывший подчинённый мог это разнообразие ему обеспечить напоследок.
Для начала Орочимару извлёк из пасти свиток с запечатанной техникой. Когда тот развернулся, в пещере появился теневой клон Кабуто.
– Всё идёт по плану, Орочимару-сама?
– Не совсем. Твой оригинал сейчас на поле битвы. Но действуем именно так, как договаривались.
– Сколько прошло с момента моего запечатывания?
– уточнил Кабуто, складывая печати призыва.
– Три недели.
Кабуто удалось сохранить невозмутимое выражение лица, однако по всплеску чакры Пейн понял, что расчёт был на куда больший срок.