Э клана Мишельер

Мах Макс

«Пошла!» — Так быстро, как только мог, Зандер схватил со столика свой револьвер и, беря горизонтальный прицел, начал вращать верхнюю часть туловища в ту же сторону, в которую скользила мишень. Его рука с зажатым в ней револьвером двигалась при этом впереди мишени, удерживая постоянный разрыв в один-два сантиметра.

«Начали!» — Разворачивая тело вслед за мишенью, Зандер постепенно нажимал на спуск, и, когда прицел был правильно взят впереди мишени, выстрелил в первый раз. Второй и последующие выстрелы ударили вслед за первым так быстро, как только возможно. Три медленных удара сердца, шесть выстрелов с равными промежутками, шестьдесят очков и обеспеченное место в тройке лидеров.

«Безукоризненно!» — с поразившим его самого самодовольным торжеством воскликнул он мысленно,

и в этот момент произошло сразу несколько событий, каждое из которых, — правда, несколько позже, — заставило Зандера переосмыслить многое из того, что он почитал правдой или истиной. Уютное существование в башне из слоновой кости, построенной им внутри башни Людовика, практически не подготовило Зандера ни как человека, ни как мага к встрече с жестокими реалиями жизни, такой, какая она есть. И шестинедельные труды по самосовершенствованию ничего в этом смысле исправить уже не могли. Но в тот момент, когда рухнуло небо, у него, разумеется, не было времени ни на рефлексии, ни на сожаления, времени не оставалось вообще ни на что.

Отстрелявшись, Зандер повернул голову, чтобы посмотреть на принцессу и ее цветник и застал мгновение, завершающее некое действие или, лучше сказать, событие, начавшее разворачиваться еще до того, как его взгляд охватил императорскую ложу целиком. Он увидел вставшую во весь рост Габриэллу, она как раз вытянула вперед поднятые перед собой и чуть разведенные в стороны руки. А еще двух телохранителей принцессы, застигнутых его взглядом в полете. Один, похоже, пытался прикрыть Эву Сабинию своим телом спереди, другой — сзади. Начали двигаться и другие участники событий. Находившиеся в ложе женщины отшатнулись от принцессы. Кто-то из них падал вперед, а кто-то — навзничь, опрокинувшись назад вместе со своим складным стулом.

Все это Зандер увидел и даже частично осознал, едва охватив быстрым взглядом императорскую ложу. Но в то же самое мгновение он почувствовал на себе скрестившиеся взгляды двух или даже трех людей, — точнее в тот момент он сказать не мог, — и это были недобрые, вернее, крайне опасные взгляды. Так он смотрел давеча на мишень. Так или почти так, поскольку, стреляя из револьвера, он не испытывал к цели ровным счетом никаких чувств. За этими же взглядами ощущалось чувство, потому что эти люди пришли сюда не для того, чтобы пострелять, а для того, чтобы убивать. И убить они собирались именно его — князя Александра Трентского. Во всяком случае, один из стрелков совершенно точно метил ему в голову.

Все это Зандер увидел и почувствовал одновременно и в одно мгновение. Он даже успел оценить угрожающую ему опасность, вот только сделать с этим он ничего уже не успевал. Он не был боевым магом, и, обладая недюжинной колдовской силой и обширными познаниями в магической науке, никогда не собирался применять их для защиты — своей или кого бы то ни было еще, — не говоря уже о нападении. У него были совсем другие жизненные интересы, и он не хотел тратить время попусту. А в результате, оказался здесь и сейчас агнецом на заклании, бессильным предотвратить неизбежное, безоружным и, увы, не дееспособным. Много позже он будет думать и об этом тоже, но в тот момент он успевал сделать только две вещи: частично оценить угрожающую ему опасность и выразить самому себе «глубокое сожаление». Однако, как ни странно, это был еще не конец, потому что за первым мгновением последовало второе, вместившее в себя удар молнии, сорвавшейся с правой руки Э’Мишильер, выстрел из винтовки с оптическим прицелом и звук затвора другой винтовки, досылающего патрон перед роковым третьим выстрелом. А еще была стена пламени, неожиданно вставшая перед принцессой и прикрывшая ее от возможного, но так и не прозвучавшего выстрела.

Покушение было великолепно спланировано и отлично осуществлено. Стреляли три снайпера, вооруженные мощными винтовками с панкратическими прицелами[2]. Учитывая, что стенд для состязаний в стрельбе был оборудован на арене олимпийского стадиона, найти для наемников выгодно расположенные позиции на расстоянии от трехсот до четырехсот пятидесяти метров от «мишени» не составило труда. К тому же, начни нападавшие колдовать, их

бы тут же засекла охрана или участвующие в Турнире аристократы — все, как один, являвшиеся сильными магами. А вот о покушении с помощью обычного огнестрельного оружия никто даже не подумал. Так что у ассасинов был шанс не только уничтожить цель, но и выбраться со стадиона живыми. Но вот незадача — на пути осуществления их планов встала Габриэлла Э’Мишильер, и все их влажные мечты пошли прахом.

Каким-то неведомым образом эта брутальная фемина, — аристократка высшей пробы, говорившая, как наивная простушка, и одевавшаяся, как великосветская кокотка, — уловила то, чего не почувствовал больше никто из магов, присутствовавших на состязаниях по стрельбе. Другое дело, что сначала она, скорее всего, подумала о покушении на принцессу, которую тут же прикрыла воздушной волной, — она-то и послужила сигналом тревоги, — а затем, через мгновение или два, на всякий случай поставила перед Эвой Сабинией еще и стену огня. Затем, неизвестно с какой стати, Э’Мишильер решила, что стрелять будут в герцогиню Перигор, и потратила еще несколько драгоценных мгновений на то, чтобы убрать ее с линии огня. И лишь затем, за четверть секунды до того, как первый стрелок нажал на спусковой крючок, она вычислила наконец его настоящую цель. Убийца, как это ни странно, пришел за жизнью Зандера, а он, asinus[3], стоял, развернувшись вполоборота к императорской ложе и ждал — stultus stultorum rex[4] — неизбежного.

Однако все это стало ему известно — а значит, и понятно, — несколько позже, а в те считанные мгновения между жизнью и смертью он даже подумать о чем-нибудь дельном не смог, потому что не успел. За него подумала Габриэлла. Молнией он сожгла первого стрелка, толчком воздушного кулака в плечо отшвырнула Зандера в сторону, и заставила двух других убийц потратить свои выстрелы впустую, прикрыв огненным щитом всех, кого только было возможно, а затем еще и грохнула молниями обоих, и только тогда время вернуло себе власть над миром и ударилось в заполошный бег.

Закричали люди. Истерически зарыдали некоторые из присутствующих на стадионе дам. Телохранители принцессы взяли было ее в коробочку, но отчего-то не побежали, уводя в укрытие, а, напротив, снова разошлись, образуя вместе с несколькими мужчинами-аристократами живое заграждение. Почему, зачем? Этого Зандер не знал, ему было плохо видно из-за метавшихся в панике людей. Между тем, по трибунам стадиона уже бежали имперские гвардейцы, а участники состязаний начали спешно организовывать группы прикрытия, беря под защиту женщин и детей. Впрочем, не всех. Кое-кого надо было не защищать, а успокаивать, отпаивая бромом или настоем корня валерианы. Юная графиня Вальтесса де Ла Бинь взлетела, — благо левитировала она отнюдь не по-детски, — на одну из двух колонн, обрамлявших центральный вход на стадион, и начала метать оттуда громы и молнии. В прямом смысле этого слова. Магесса она была незаурядная, но отличалась излишней впечатлительностью, легкой возбудимостью и детской непосредственностью. Толку от ее демонстрации силы было немного, — она, похоже, не знала даже, в кого стрелять, — зато шума — хоть отбавляй. Под стать ей, но уже по другую сторону арены неистовствовал де Брёйне младший. Зандер не помнил, как его зовут, — возможно, Ив или Эрик, — но знал из газет, что у паренька предположительно двенадцатый, а то и тринадцатый уровень Дара воды. Поучаствовать в срыве нападения он не успел, — реакция не та, — зато теперь явно вознамерился залить всех, правых и виноватых, проливным дождем с грозой. В небе быстро сгущались тучи, и где-то в отдалении уже отчетливо погромыхивало, и сверкали молнии.

«Н-да, детки…» — Зандер встал наконец с земли и поплелся к императорской ложе. Ему было стыдно за свою мужскую несостоятельность, но уйти, не поблагодарив спасшую ему жизнь Габриэллу, он не мог. Вот и тащился, как на эшафот. Впрочем, это и был эшафот, только казнили на нем не самого Зандера, а его гордость.

«Ave, Caesar, morituri te salutant!»[5] — Задумавшись, Зандер не заметил, как дошел до ложи.

— Если она умрет, ты труп! — Голос Эвы Сабинии буквально выдернул Зандера из состояния прострации, и он недоуменно взглянул на принцессу.