Е. Б. Ж
Шрифт:
Надо кого-то позвать на помощь, чтобы вынесли кошку…
Лешего, конечно же, кого же еще!
Она бросилась вниз. И только добежав до мусорных баков, вдруг осознала, что Лешего там уже давно нет.
Сегодня там оказалось четверо бомжей, по случаю хорошей погоды, надо думать.
– Как мне найти Григория? – набравшись смелости, приблизилась она к живописной группе.
Они умолкли все разом, хотя до сих пор оживленно беседовали о чем-то. Вика уловила имя президента и поразилась: они говорили о политике???
Впрочем,
Вика повторила вопрос.
– Сколько? – спросил Сучок.
– Сотня, – наобум ляпнула Вика.
– Двести.
Вика кивнула. Попроси он хоть тысячу, она бы не стала спорить: у нее все дрожало внутри.
Сучок, покопавшись в карманах, выудил оттуда мятый клочок бумажки и протянул ей. Вика разгладила бумажку:
«Если я тебе понадоблюсь, можешь в любой вечер найти меня в районе кофейни на Покровке».
Вика дала Сучку запрошенные двести рублей. Даже бомжи в наше время знают, что информация стоит денег!!!
Она поехала на Покровку немедленно.
Было уже семь тридцать. Что такое «вечер» по разумению Лешего? Пока доехала, перевалило за восемь. В растерянности стояла она у кафе, не зная, куда идти, где его искать.
Потом ее вдруг осенила мысль, что он сам ее увидит. Выбрав столик на веранде, она заказала кофе и принялась его попивать, лишь бы чем-то занять время.
И так она протянула до девяти. Лешего все не было.
Почему Миша ее бросил? Как бы сейчас все быстро и просто решилось, будь он рядом!!! Чуть не плача, она решила снова позвонить ему… Но одумалась. С другого континента он ей все равно не поможет, только отчитает за бездумные траты…
…Собственно, а как же кошку подбросили в ее квартиру, если замки не взломаны? Ключей у нее была всего одна связка, и она ее никому не давала. Домработница приходила теперь раз в неделю, когда Вика еще пила свой утренний кофе. Лешему ключей тоже не полагалось: за время их трехнедельного общежития они выходили только вместе… Одна связка осталась у Миши, но Миша в Америке… А что, если Леший сделал втайне от нее копии с ключей? И теперь не только кошку может подбросить, но и ценности вынести?! И вообще, она ведь дальше прихожей не продвинулась, а что там, в квартирочке ее? Может, вообще все вверх дном перевернуто?
Вика вскочила, возмущенная, и сделала знак официанту, чтобы расплатиться. Она должна найти Лешего, черт побери! Он где-то рядом, ведь сам написал ей в записке!!!
Как только она вытащила кошелек, к ограде немедленно притопала старушка и протянула лапку, бормоча:
– Помоги старой женщине, я помолюсь за тебя, раба божия Виктория…
«Виктория»? Откуда она знает ее имя?!.
Вика поднялась и приблизилась к барьерчику, ограждавшему летнюю террасу кофейни.
– Вы меня знаете?
– На тебя человек один, раб божий, указал…
– Где он?!
– Подай, голубушка, на пропитание…
Вика выловила в кошельке пятьдесят рублей, и старушка принялась
Фурией она выскочила из кафе:
– Ты знал, что я тут! Ты меня видел! И не подошел! А в записке написал! Что! Если! То ты!..
Леший поморщился:
– За это время я отвык от твоих интонаций. Ты меня тогда здорово достала, честно говоря. Так что сократись теперь, если у тебя дело ко мне.
От такой наглости Вика потеряла дар речи. Но Леший не удостоил вниманием тонкости ее душевного состояния.
– Пойдем, – сказал он, – здесь ты уже привлекла к себе внимание. Тут недалече есть забегаловка неплохая, если накормишь, то и переговорим тогда…
– Нет уж! Сначала признавайся: это ты мне дохлую кошку подложил?!
– Кошку? Дохлую? Я тебе че, пацан, что ли?
– А кто, если не ты?
– Мамзель, ты уж совсем заговариваешься. Пойдем в спокойное место, объяснишь мне, о чем речь. Тока не кричи так, ешкин кот, у меня уши заложило…
Через пятнадцать минут они приземлились за столом какого-то заведения с кавказской кухней. Леший долго – небось нарочно! – выбирал блюда. Какие-то рулетики из баклажанов, сациви и прочую снедь. Вика есть не хотела: у нее желудок слипся от ужаса. Она уже жалела, что кинулась за помощью к Лешему. Почему, к примеру, не к Брежневу? Ну, с милицией понятно: говорить о кошачьем трупе – это пустой номер. Только на смех поднимут, Миша прав…
Наконец Леший заказал свои блюда, и Вика, через силу, тоже что-то. Когда официант отошел, разлив вино по бокалам, Леший спросил:
– Так что стряслось-то, мамзель?
– У меня в квартире находится мертвая кошка. В прихожей. Замки не взломаны.
– И ты решила, что я, сделав копии с твоих ключей, тебе принес подобный подарочек?
– Была у меня такая мысль… – смутилась она.
– Глупая мысль.
– Может, и глупая… Но замки-то не взломаны! У домработницы нет ключей, да и зачем ей мне кошку подкидывать? Остаешься ты. К тому же ты на меня обиделся… Вернее, я тебя обидела…
– У меня нет ключей от твоей квартиры. И я на тебя не обиделся.
Он окинул ее своими черными глазами. Уже отросшая бородка (пока еще не бородища) оттеняла их, отчего глаза казались бездонными. Вика хотела было ему возразить, напомнить, как он ушел, даже не оглянувшись, но этот взгляд ее парализовал.
– Хорошо… – согласилась она. – Но кто же мог это сделать? И потом… Не мог бы ты вынести кошку? Мне не по себе…
– Тогда закончим ужин и едем к тебе!
Леший взял у нее ключи и открыл квартиру сам, но и он заметил, что ключ шел легко: в замке явно не имелось серьезных повреждений. Они вошли, Вика зажгла свет в прихожей. Кошачий трупик по-прежнему лежал посреди коридора, с жалобно раскрытой пастью. Вика отвернулась.