Еда и патроны. Тетралогия
Шрифт:
– А ну-ка жопы свои верните на место! – Стас выхватил пистолет и направил в сторону пьяных мордоворотов, поднимающихся из-за стола. – Пожалуйста.
Краем глаза он заметил, что «Глок» Катерины уже покинул кобуру и смотрит в том же направлении.
– Хватит! – раздался позади властный окрик, сопровождаемый щелчками взводимых курков.
Стас обернулся и не поверил своим глазам – перед ним стоял официант, уверенно сжимающий в руках обрез.
– Мне тут крови не надо.
– Никто крови и не хочет, – ответил Стас и медленно убрал пистолет в кобуру, Катерина неохотно последовала его примеру. – Мы уже как раз
– Три монеты ровно.
Стас положил на стол названную сумму и, взяв Катерину под руку, проследовал к двери, сопровождаемый нацеленными в спину стволами.
– Ну ни хрена, – задумчиво выговорил он, стоя на улице, возле крыльца «Мирного атома». – Чего только не бывает.
– Спасибо тебе. – Катерина взяла Стаса за руку.
– Да ладно. Что еще делать-то было? Таких уродов на… – Дальше он договорить не смог, горячие обжигающие губы закрыли его рот, выгнав из головы все мысли, кроме одной.
– Поедем ко мне, – произнесла Катерина со сладким придыханием.
– К тебе? – глупо переспросил Стас, глотая холодный воздух. – А… да, к тебе. Я только это… в номер заскочу.
– И быстро.
Глава 14
Катерина сладко потянулась, скинув одеяло, и прохлада сырого осеннего утра заставила капилляры сузиться, поднимая крохотные волоски на бархатной коже. Рука скользнула по остывшей простыне и замерла. Серо-голубые глаза раскрылись и тут же сомкнулись вновь под лучами восходящего солнца, заглянувшего в окно. Она села, потерла озябшие плечи, и взгляд ее упал на прикроватную тумбочку, где, придавливая собою листок бумаги, лежал маузер. Катерина едва заметно улыбнулась, пробежалась пальцами по холодному металлу и, вытащив из-под него записку, прочла: «Оставляю ствол тебе на ответственное хранение. Извини, что ушел так, втихую, не могу будить спящего ангела. Есть дела в городе. Скоро вернусь. Целую. Стас».
Муромский госпиталь – большое пятиэтажное здание без затей и украшательств, стоящее почти на самом краю оврага, в паре кварталов от управления безопасников, – гудел, словно потревоженный улей. По коридорам носились женщины в белых халатах, таскали позвякивающие склянками коробки и корзины, набитые грязным перевязочным материалом. Какой-то длинный тощий мужик в клеенчатом фартуке орал на медсестер, перемежая ценные указания отборным матом. Тут же в уголке хныкала и утирала сопли молоденькая девчушка, попавшая, видимо, под горячую руку. Впечатление было такое, будто началась война, о которой никто и не предупредил.
– Здравствуйте, – подошел Стас к окошку регистратуры. – Скажите, пожалуйста, где я могу найти Хигматулина Рената Маратовича? У меня к нему дело важное.
Тетка, роющаяся в картотеке, обернулась и, недовольно взглянув поверх очков на назойливого посетителя, молча вернулась к своему занятию.
– Простите, – еще раз окликнул Стас. – Вы не расслышали? Мне Хигматулин нужен. Где его найти?
– Занят он! – рявкнула регистраторша.
– Я вас не спрашиваю, занят он или свободен. Просто скажите, где я могу его найти, и все, больше от вас ничего не требуется.
Тетка раздраженно вздохнула, с сильном напором выпуская воздух из расширившихся ноздрей, и, понимая, что отделаться от назойливого гада просто так не удастся, соблаговолила-таки уделить ему
– На третий этаж ступайте! В операционной Хигматулин ваш, наверное. Все? Могу я теперь делами заняться?
– Спасибо, – сквозь зубы поблагодарил Стас и под неразборчивое бубнение, доносящееся из окошка, пошел искать лестницу.
Длиннющий коридор третьего этажа, тускло освещенный потрескивающими ртутными лампами, был тих, если не считать стонов, доносящихся с нескольких каталок, примостившихся вдоль стены. Все больные, насколько заметил Стас, были одеты в черную форму с нашивками гвардейцев. Проходя мимо очередной больничной каталки, он почувствовал, как лежащий на ней человек с неестественно вывернутой ступней и разорванным, наспех перебинтованным бедром ухватился за его штанину и потянул на себя.
– Братишка, слышь, ты это… позови кого-нибудь, а. Я ногу не чую уже. Шестой час лежу здесь. Забыли они, падлы, что ли?!
Стас по инерции сделал еще шаг, и каталка с цепким пациентом покатилась за ним.
– Хорошо, хорошо, я позову.
Но гвардеец не отпускал, он мертвой хваткой впился в штанину и, запрокинув голову, сверлил Стаса умоляющим взглядом, словно не было больше в целом свете человека, способного ему помочь.
– Позову, сказал. Хочешь, чтобы я тебя по коридору волок за собой?
Гвардеец немного успокоился и убрал руку.
– Все нормально будет.
Из двери в противоположном конце коридора выскочила женщина и быстрым шагом направилась в их сторону. Раненый услышал стук подошв по кафельному полу и снова взялся причитать.
– Простите, – обратился Стас, подскочив к щупленькой женщине средних лет, несущей лохмотья разрезанной и окровавленной униформы. – Вы не знаете, где я могу найти Хигматулина Рената Маратовича? Мне в регистратуре подсказали…
– Он в комнате отдыха, – бросила женщина, не останавливаясь.
– А это где?
– Третья дверь налево после приемной.
– Сестра-а-а! – жалобно заныл гвардеец, не удостоившийся и капли внимания. – Нога-а-а!
– Простите, ради бога. – Стас вприпрыжку обогнал женщину и замаячил у нее перед носом. – Тут парень жалуется, что ногу уже не чувствует…
– Не он один, – отрезала та и волевым жестом отодвинула Стаса с дороги. – Не мешайте.
– Извини, мужик, – пожал плечами Стас, проходя мимо раненого.
Тот стиснул зубы, лицо напряглось, раскраснелось, влага, поблескивающая в люминесцентном свете, наполнила глаза и покатилась по щекам, впитываясь в желтую подушку с разводами чего-то коричневатого. Плотно сомкнутые губы задрожали и, пузырясь слюною, произвели на свет тихие свистяще-воющие звуки, полные ненависти и обиды: «С-с-су-у-уки-и».
Стас миновал небольшую рекреацию, уставленную по периметру скамейками, на которых, безвольно потупив глаза, сидело с десяток людей в черной униформе, так плохо сочетающейся с кровавыми бинтами, налипшей ссохшейся грязью и опущенными плечами своих носителей. Отсчитав три двери, он остановился и постучал.
– Не заперто, – тягуче ответил недовольный усталый голос.
Стас повернул дверную ручку и вошел. В маленькой комнатке на кушетке сидел растрепанный человек со стаканом в руках, облаченный в белый халат с красными пятнами. Рядом на тумбочке стояла банка, наполненная прозрачной бесцветной жидкостью, источающей характерный запах.