Эдем. Трилогия
Шрифт:
Подошли Ханат и Моргил и забормотали неразборчивые приветствия. На берег выбрались и остальные парамутаны. Они вопили от радости и совали людям свой деликатес — тухлую сырую рыбу. Выпучив глаза и едва не подавившись, Моргил проглотил зловонный кусок. Потом все отправились к костру. Керрик отрезал куски сырого мяса от добытой вчера туши, парамутаны восторженно вопили. Пачкая лицо, Калалекв глотал кровавые куски, одновременно рассказывая Армун обо всем, что случилось после их расставания.
— Добыча богатая. Уларуаквов в море — хоть ходи со спины на спину. И у
— Мы вместе, все хорошо. Есть и дети, но меньше — ведь мы не так хорошо делаем их, как парамутаны.
Когда мясо было съедено, парамутаны отправились к иккергаку, стали вытаскивать оттуда связки шкур. Ханат и Моргил достали кожи и наконечники — и под оживленные вопли начался торг. Всем была нужна Армун — чтобы понять друг друга.
Керрик уселся на песок неподалеку. К нему подошел Калалекв. Керрик уже начал вспоминать язык, и разговаривать стало легче.
— А мы перепугались, когда увидели, что охотников на севере нет, — сказал Калалекв.
— Они ушли от снегов и морозов. Наша стоянка теперь на юге. Там хорошая охота и всегда тепло.
— Я бы там умер. Даже здесь такая жара. — Сидевший в теплой одежде Керрик ухмыльнулся. — Мы наловили много рыбы, набрали трав для таккуука, листьев разных деревьев, чтобы делать отвар для питья. Но нам нужны кожи, и мы уже рыдали от страха, что придется возвращаться без них. А теперь плачем от радости, потому что встретили вас… Ну, и наконечники для стрел тоже.
К ним подошла Армун и протянула Калалекву большой квадратный кусок ткани из харадиса. Калалекв стал его озадаченно рассматривать.
— Что это? Невероятно! Мягкая, как мех на попке младенца. И пахнет приятно.
— Это для Ангаджоркакв, — сказала Армун. — Пусть носит на голове. Дай покажу… Вот так. Это ткань из волокон особого растения. Ее делают саску — охотники, живущие вдали от побережья.
— О, какие искусники. Они, должно быть, днем и ночью рыдают, потому что не видят каждый день море. Впрочем, и на суше много чудес — и харадис, и копья, и луки, и ножи, и эккотац… надо бы съесть побольше.
— Но и у вас чудес хватает, — сказала она, смеясь и отталкивая от себя ищущие руки. В еде и соитии вся жизнь парамутана. — И твой иккергак, и гарпуны, и маленькие лодки с парусами, и свистки, и насосы.
— Ты права — мы действительно молодцы! Мы так много умеем, что я даже припомнить всего не могу.
Керрик улыбался, слушая их. Все, что делают они — тану, саску, даже парамутаны — так похоже. Нет, различия, конечно, есть, но все-таки главное одинаково. Они делают вещи. А вот иилане' не под силу изготовить предмет. Лишь самцы иилане' умеют творить. Они художники, умеют делать фигурки из металла, а двое беглецов из ханане даже научились охотиться и рыбачить. Только самки ничего не создают своими руками — они выращивают. И справляются с этим прекрасно. Но они не способны изготовить даже такую простую вещь, как стрела.
Керрик
Хватит об этом! Внезапно перед ним ясно предстало будущее. И он понял, что надо сделать.
Глава 30
Eistaapeleghe' eistaaii, yilane' nin-
kuru yilane' gebgeleb.
У иилане' две эйстаа? Отврати-
тельно-невозможно — невероятно.
Фафнепто никогда не видела такой широкой реки. Она была больше любой реки Энтобана. Из песка, который ее воды несли в море, намывались отмели и островки вблизи устья.
Несколько дней ушло на то, чтобы отыскать нужное русло. Потом они целый день плыли по реке, ночью дрейфовали у берега и на рассвете готовы были продолжать путь.
Заметив на плавнике Гунугул и Вейнте', Фафнепто тоже вскарабкалась наверх. Неповоротливый урукето с трудом выбирался с мелководья. Чтобы не упасть, иилане' крепко держались за край плавника. Когда урукето наконец выбрался на глубокое место, Фафнепто потребовала внимания.
— Большая река, — сказала она. — Ее размер и многие дни, потраченные на то, чтобы ее разыскать, заставили меня прийти к единому выводу. Я поняла, что Гендаси не Энтобан и здесь следует действовать иначе. Земли богатые, но пустынные. Они лишены не жизни, какой мы ее знаем, а иилане'. И мне странно видеть такое устье, как это, без прекрасного города на его берегах. И тут я вспомнила, что в Энтобане есть города, где становится все холоднее и холоднее. По возвращении я отправлюсь туда и скажу, чтобы не боялись. Есть пустой мир, который надлежит наполнить. Вейнте', ты знаешь, как это делается. Ведь ты сама вырастила первый город на этих берегах.
— Да. Алпеасак. Ты права как всегда.
— А теперь вновь прислушайтесь к моим словам. Эйстаа Саагакель доверила мне это дело. Она повелела разыскать похищенного урукето, найти Амбаласи, которая это сделала. Разве не это я должна выполнить?
— Так, — согласилась Вейнте', недоумевая, куда гнет охотница.
Речь Фафнепто петляла, словно тропа в лесу, хотя действовала она всегда решительно и целеустремленно. Быть может, уединенная жизнь была тому причиной. Вейнте' спрятала нетерпение за позой предельного внимания.
— Тогда вы поймете мою озабоченность, ибо я поняла, что не выполню приказов эйстаа, обману ее доверие, если мы будем и дальше продвигаться таким же образом. Я успела убедиться в том, что случайно беглянок мы не разыщем. Нам нужна помощь.
— И что ты предлагаешь? — спросила Вейнте', уже догадываясь о том, что она скажет.
— Мы должны возвратиться к городу Алпеасаку и поговорить с его обитательницами. Они могут знать об урукето, которого мы ищем.
— Необязательно, — возразила Гунугул.