Эдем
Шрифт:
Дни тянулись очень медленно. Как и Алекс она пристрастилась к долгим прогулкам, с нетерпением ожидая поездки в Новый Орлеан. Её изводило внутреннее напряжение, когда ночами напролёт лежала без сна, ощущая в соседней комнате присутствие Майкла. Она всё-таки женщина.
Викки помнит о соглашении, когда выходила замуж за Майкла. Он считает те две ночи грубой ошибкой. Он любит Лилиан. Любит так страшно и безнадёжно, что больше ни на кого не смотрит. Но однажды, в краткий миг, взглянул на неё, и между ними проскочила какая-то искорка. Искорка воспоминания
Утром того дня, когда Викки должна встретиться с Майклом в городском доме, она проснулась с чувством радости и восторга. Они поужинают в их доме и пойдут в театр смотреть «Гугенотов», оперу Мейербира, каждый год открывающую сезон в Новом Орлеане.
Моник принесла поднос с завтраком.
— Я собрала Ваши вещи, — сказала она, пока Викки молча завтракала.
— Моник, — засмеялась она, ласково глядя на девушку, — мы не поедем раньше четырёх. — Викки понимала нетерпение Моник. Та тоже хотела, чтоб поскорей пришло время, когда они сядут в экипаж и поедут в город.
После завтрака Викки вышла из дома и, прогуливаясь по пекановой роще, направилась к дому Лемартайнов. Она не была у Клодин уже две недели.
— Судя по всему, приехал Алекс, — сказала Клодин. — Он собирается остаться?
— Да. — Викки села рядом на маленький диванчик. Клодин сделала знак пожилой рабыне в пёстрой юбке и блузке, покрывающим волосы ярком тиньоне с зелёными и оранжевыми линиями, напоминающими языки пламени, и приказала принести чай.
— Я сегодня встречаюсь с Майклом в Новом Орлеане. — Как она это произнесла! Как жена! — Он ведёт меня в оперу.
— Я поеду в город на следующей неделе, — сказала Клодин. — Джеку нечего делать в Новом Орлеане, а я встретила очаровательную француженку, недавно туда переехавшую. У неё изумительный дом и она приглашала меня ночевать. Джека раздражает, что я, как он говорит, так легкомысленна, пока страна находится в ужасном состоянии. Говорит, что даже в оперу никто не ходит. Но я трачу на билет совсем немного денег. Я хочу быть гостьей мадам Колиньи, — в голосе появились нотки горечи, — хотя мне стыдно, что не могу отплатить ей за гостеприимство. Не могу пригласить её сюда.
— Если ей нравится твоя компания, это не имеет значения, — сказала Викки, — уверена, она рада, что у неё есть ты.
Клодин пристально посмотрела на неё.
— Викки, ты счастлива в Эдеме?
Викки смущённо потупилась под её взглядом и тихо проговорила:
— Мне очень нравится здесь.
Служанка, поразительно живая и грациозная, несмотря на возраст, принесла чай и небольшие пирожные. Она взглянула на Викки с робкой, необычно волнующей улыбкой.
— Матушка Дафна сейчас здесь. Она для меня и горничная, и повар, — с удовольствием сказала Клодин. — В ней есть сила вуду, — созерцательный взгляд остановился на Викки. — Но ты ведь не веришь в эти штучки? Никто из больших домов не верит. — Викки вновь оказалась в стане врагов.
— Я ничего не знаю об этом.
— Как-нибудь расскажу, —
Выходя из дома Лемартайнов, Викки с облегчением вздохнула. Когда она взглянула в глаза матушки Дафны, её пробил такой озноб. Клодин сказала, матушка Дафна может предсказывать будущее. Что матушка Дафна увидела в её жизни, если посмотрела с такой жалостью и печалью?
Викки быстро шла через высокий, на фут выше её, бурьян, выбрав кратчайшее расстояние, вдали от расчищенного от леса участка. Едва не спотыкаясь, спешила покинуть оставшийся позади дом. Она замерла, внезапно в нескольких шагах услышав голоса, и спряталась за бурьяном.
— Матушка Дафна, ты должна сказать мне, — обхаживал колдунью Алекс. — Все остальные боятся.
— Маста Алекс, не просите, — умоляла матушка Дафна. — Меня высекут, если маста Барт узнает, что это я Вам сказала.
— Не узнает. Я не причиню Джанин вреда, просто хочу её увидеть. — В голосе слышалось отчаяние. — Я знаю, она в Новом Орлеане. — Кто-то сказал ему или просто блефует? — Матушка Дафна, ведь ты была со мной, когда родился ребёнок. Наш ребёнок. Ей пришлось пережить ужасные вещи. Я хочу убедиться, что с ней всё в порядке.
— Человек по имени Локвуд, — голос так тих, что Викки едва расслышала. — Луизу и Джанин продали в Новом Орлеане. Ему. Джо Локвуду.
Викки заставила себя быстро удалиться. Когда я найду Джанин, то заберу её отсюда. Как угодно, но сделаю это. Так говорил Алекс, и Викки охватила дрожь, когда вспомнила, какое тогда у него было лицо.
Ей очень хотелось всё рассказать Майклу; но никогда бы не нарушила слово, данное Алексу. Она обещала ничего не рассказывать Майклу. Однако куда Алекс мог уехать с Джанин? Куда они могли убежать?
Она поспешила к дому, оставляя позади тихий разговор. Матушка Дафна была с Джанин во время жутких родов. Матушка Дафна очень хочет утешить Алекса, сказать, что с Джанин всё в порядке. «Но как Джанин может быть в порядке, оставаясь рабыней?» — спрашивала себя Викки.
Во время полдника Алекс выглядел молчаливым, отсутствующим. Сара с тревогой посматривала на него, что-то рассказывая об урожае.
— Алекс, ты ничего не ешь, — с тревогой сказала Сара.
— Я не голоден, — ответил он со скрытой враждебностью.
— Когда Вы отправляетесь в Новый Орлеан? — спросила Эва.
Викки почувствовала себя неуютно:
— Майкл сказал, что я должна выехать в четыре.
— Вас отвезёт Наполеон или Тит, — медленно проговорила Сара, — посмотрим, кто из них свободен.
Викки с ужасом уставилась на неё. Майкл сказал конкретно, что она должна выехать в четыре.
— Пошли Тита, — с подчёркнутой медлительностью произнёс Барт. — Он будет сидеть на козлах с этой манерной Моник. Всё, что она делает в доме, глазеет на его смазливую, чёрную физиономию. Я считал, Сара, ты достаточно высоко себя ценишь и загружаешь всех негров работой.