Эдичка
Шрифт:
Я не понял, что это значило, но мама залилась краской, сказанное было ей явно неприятно. Заметно было, что она сдерживается из последних сил, чтобы не нагрубить бабушке.
– Я приеду за ребенком завтра.
– Зайди хотя бы на минутку!
– Ни в коем случае. Не собираюсь сидеть за одним столом с этой провинциальной швалью в гетто для придурков!
С этими словами она развернулась и покинула дом.
Слышно было, как взревел мотор и машина отъехала от дома. К полному моему отчаянию, Борька уехал с бабушкой, его забыли выпустить из машины.
Мама
Мама захлопотала и стала усаживать меня за стол, тетка, оказавшаяся рядом со мной, заметив мое присутствие, стала как-то странно сюсюкать.
– Ой, а кто это такой халосий и класивый, – ворковала тетка.
Она напомнила мне большую жабу, которая живет в нашем саду, такая же раздавшаяся вширь, жирная и потная. Когда-то она, возможно, была блондинкой, но теперь ее волосы были настолько грязные, что трудно было сказать об этом наверняка.
В этот момент кто-то запел «Диванчик плюш», тетка громким басом принялась подпевать и так орала мне в ухо, что я от испуга чуть не свалился со стула. Мама внесла большой пирог и под одобрительные крики собравшихся водрузила его на стол. Петь сразу же прекратили, облезлая блондинка отложила гитару и подсела к столу. Все заговорили одновременно.
На меня больше не обращали внимания. Я сидел тихо, ел кусок вкуснейшего пирога с капустой, его положила мне на тарелку все та же толстая тетка, и слушал застольные разговоры. На одном конце стола молодая красивая брюнетка спорила с пожилой дамой о президенте, и в какой-то момент беседы обе от возбуждения перешли на крик, рядом кто-то ругал идиота англичанина-мужа, чуть подальше дамы среднего возраста обсуждали английские больницы и врачей, еще дальше две молодые девушки ругали какую-то школу, где их детям не задают задание на дом.
– На душе у всех наболело, и всех объединяет одно желание: ругать страну, которая их приютила и приняла и ничего от них не просит взамен. А многим еще и помогает, – сказала толстая тетка, моя соседка.
– Ах, ну перестань, Света, – повернулась к ней хорошенькая беленькая девочка лет семнадцати, похожая на фею, – вечно ты их защищаешь. Эти англики сплошные идиоты. Возьмем моего придурка, он никогда не моет ноги перед сном, хотя весь день шастает босиком, а потом лезет на меня, как грязный козел, вечно воняющий пивом. Меня прямо тошнит!
Писатель, сидевший рядом с ней, при этом одобрительно хрюкнул и положил руку на плечо
– Пустили козла в огород, – сказала толстая Света.
– Не тебя же ему обнимать, – возразила ей интеллигентного вида дама по имени Маша. – Из-за него, собственно, и собрались. Только он пока не сказал ничего умного.
– И не скажет, – сказала Света, – ему не до этого.
– Да, гигиена у них хромает, – вступила в разговор довольно полная брюнетка с красивыми голубыми глазами. – В нашем бассейне все эти англичанки ходят по полу с грязными ногами, а потом, не приняв душ, лезут в бассейн. Я один раз сделала им замечание, другой, а они мне в ответ: мол, иностранцам вообще надо заткнуться, а если не нравится, уезжать.
– Правильно они тебе сказали. В чужой монастырь со своим уставом не ходят, – сказала толстая Света. – Не нравится – уезжайте, кому вы тут нужны-то!
Мама все время крутилась возле стола, и когда она подошла ко мне, я ее спросил:
– Мама, а почему ты такая толстая?
Все разом замолчали и уставились на меня, а толстая тетя Света сказала:
– Разве ты не знаешь, Эдичка, у тебя скоро будет братик или сестренка. У твоей мамы в животике маленький бэйбик.
Я ошарашенно посмотрел на маму.
– Света, ну зачем ты так сразу, я бы ему сама рассказала. Вечно ты влезешь.
Тетка обиженно поджала губы. Но, видно, не в ее привычке было молчать.
– Ну, так и надо было сказать! Бросила ребенка, а теперь возмущается.
В этот момент от дверей послышался громкий голос:
– Дамы, дамы, не надо друг друга убивать.
В дверях появился красивый парень, его ярко-синие глаза сразу осветили комнату теплым светом. Глаза особенно выделялись, составляя контраст с черными как уголь волосами вошедшего. Женщины оживились и принялись кокетничать с ним. Он подошел к каждой, поцеловал, затем крепко пожал руку писателю.
– Вот ведь дамский угодник, – сказала мама толстой Свете.
Наконец парень подошел ко мне.
– Привет, Эдичка. Меня зовут Дейв. Я муж твоей мамы, а значит, твой отчим.
Я посмотрел на него с изумлением, ведь никто мне до сих пор так ничего и не объяснил. Сказали только: мама ушла. А бабушка Варя добавила, что, мол, мама связалась с бугаем. Ну, на бугая Дейв был не похож, он скорее напоминал актера из какого-нибудь старого фильма из тех, что бабушка Варя без конца смотрела по телевизору.
Дейв тут же сел за стол, положил себе на тарелку салат и кусок пирога и стал с удовольствием есть.
– Люблю русскую хавку, твоя мама очень вкусно готовит, и вообще, она хороша во всех отношениях! Приятель, как ты думаешь, мы с тобой поладим? У тебя ведь скоро будет брат или сестра, – подмигнул он маме.
Я посмотрел на маму, она опять покраснела и опустила глаза. Тетки начали хихикать, а вскоре стали собираться домой. Первой поднялась толстая Света. Бряцая связкой ключей, которую не выпускала из рук даже за столом, она грозно выкрикнула: