Эдичка
Шрифт:
Наконец они уселись в машину и поехали домой. По дороге они перебрасывались словами, но вяло, после трудного перелета Наташа устала, а скоро и вообще задремала.
Проснулась она, когда они уже подъезжали к дому. Фред остановил машину и тихонько позвал:
– Наташенька!
Наташа открыла глаза и поначалу ничего не могла понять. Пока они ехали, ей снился чудесный сон, будто она попадает в прекрасный дворец, Наташа видела такой, когда была на экскурсии в Умани, в Софиевке, и вот она поднимается по мраморным ступеням в каком-то умопомрачительном платье, шею ее украшает
Машина стояла возле покосившейся лачуги, к ним, радостно квохча, бежали куры. Где-то рядом хрюкали свиньи, а возле дома стоял какой-то придурок и улыбался беззубым ртом. Наташа сразу же закрыла глаза, она подумала, что ей приснился кошмар, но, увы, когда она опять их открыла, картинка была все та же, только к ней прибавился заляпанный грязью автомобиль, наверное, это и была машина Фреда для бизнеса.
– Ну что же ты сидишь, вылезай, – сказал Фред. – Мы дома.
У Наташи перехватило дыхание, она решила, что сердце ее сейчас остановится. Вспомнились советы подруг: сначала надо тщательно все разведать и лишь потом решаться на важный шаг, иначе не ровен час попадешь в домработницы к собственному мужу. Но ведь Фред казался ей таким добряком.
Будучи по природе оптимисткой, Наташа раскинула мозгами и решила: чему быть, того не миновать, пусть хибара, зато своя. Уж она-то из всего умела делать конфетку. Наташа открыла дверцу, и ее нога в чудо-чулочке, специально купленном для визита в Англию, и туфельке от Версаче зависла над грязью. Пока она размышляла, куда ей поставить ногу, Фреда посетила идея отнести молодую супругу в дом на руках, что он и проделал под хихиканье дурачка Стива, плетшегося за ними сзади, и громкое квохтанье кур, которые замыкали шествие.
В доме Фред аккуратно поставил супругу на ноги и торжественно произнес:
– Добро пожаловать в наш маленький рай!
Рай представлял собой грязную кухню со стенами, выкрашенными в темно-зеленый цвет. Краска кое-где облупилась, что же касается потолка, то от грязи он был и вовсе черный. Все шкафы стояли открытыми, дверцы на них или отсутствовали, или висели на полуоторванных петлях. Огромная плита была грязной настолько, что понять, какого она цвета, не представлялось возможным. Раковина была забита грязной посудой.
Широкий сосновый стол, стоявший посередине, был более-менее приведен в порядок, на нем стояли бутылка дешевого шампанского и букет в банке из-под маринованного лука (ваз у Фреда отродясь не было). За цветами был отправлен в поле дурачок Стив, и собранный для Наташи букет больше напоминал веник.
Наташа как посмотрела на этот рай, так, развернувшись к стоявшему позади Фреду, выдала ему по-русски все, что о нем думала:
– Ах ты гадина! Ты куда меня привез, рвань подзаборная?! Ты что, думаешь, я тут буду жить?
С этими словами она схватила со стола металлический прут, лежавший почему-то рядом с бутылкой шампанского, и стала лупить им мужа, впрочем стараясь целиться исключительно по плечам и спине, избегая ударов по голове («Не
Видя такое дело, дурачок Стив мигом ретировался и понесся в соседнюю пивную сообщить друзьям Фреда, что его убивает молодая жена.
В пивной сначала никто ничего не понял, потому что Стив икал и обливался слезами, но потом кто-то из завсегдатаев услышал со стороны дома Фреда истерические крики на непонятном языке. Тут и Стив чуть оклемался, и сквозь икоту стали проклевываться слова:
– Красивая… очень красивая… из журнала… убирали… Стив принес цветы… она… убивать… убивает.
– Так ему, уроду, и надо, – сказала толстая Мэгги, жена хозяина заведения, наливавшая в этот момент пиво из крана в большую кружку. – Я ему столько раз предлагала, чтобы Шила у него убирала, а Джон починил все в доме. Так нет же, ему, жмоту проклятому, денег жалко.
Среди посетителей сразу же разгорелся спор, мол, баб хлебом не корми, только дай растранжирить деньги, которые еще пойди заработай. Тем более налоги растут, жизнь дорожает и все такое.
– А то мы, женщины, не работаем, – срезала его толстая Мэгги, – не стираем ваши портки, не терпим ваши жирные животы в наших чистых постелях. Подумать только, – продолжала она, – привезти молодую красавицу-жену в это логово. Вот и правильно, что она его убьет, туда ему и дорога. Любой суд в стране ее оправдает.
Поскольку с Мэгги никто спорить не смел, публика переключилась на обсуждение футбола и других первоочередных проблем, тем более что крики за окнами прекратились.
Мэгги поманила к себе Стива:
– Стивчик, пойди-ка посмотри, что там делается. Может, надо вызывать «скорую», вдруг эта русская проломила Фреду его тупую башку.
– Стив боится, – начал было сопротивляться дурачок, но Мэгги пообещала ему порцию шоколадного мороженого, и он поплелся к дому Фреда.
Вернулся он через полчаса и сказал, что русская все чистит и моет.
«Господи, – подумала Мэгги, – везет же уродам!»
Наташа, проучив мужа, позвонила в Киев по мобильному телефону и сообщила, что все прекрасно. Потом переоделась и принялась убираться в доме. Фреду было приказано мыть посуду. Уже часа через два кухня приняла божеский вид. Обнаружив в прихожей стиральную машину, Наташа хотела заложить туда постельное белье Фреда, но решила, что от грязи машина придет в негодность, поэтому просто выбросила его. Чистый комплект белья она пустила на тряпки, хотя Фред и предлагал ей для этого свои старые, выношенные треники.
Когда Наташа уже к полуночи наконец добралась до ванной, чтобы помыться после уборки, ее ругань и крики начались снова.
– Урод, ублюдок, кретин, мудак, – лютовала Наташа, – это что же тут происходит? Ты где моешься, сволочь такая?
В ванной комнате грязь была ужасающая. В самой ванне стояли четыре пары резиновых сапог Фреда, он их собирался помыть к приезду молодой жены, да так и не собрался. Ему даже в голову не пришло, что жена с дороги, возможно, захочет принять ванну. Сам он в ней никогда не мылся. Примерно раз в месяц Фред ставил старое корыто на кухне и мылся в нем, налив туда горячей воды.