Эдичка
Шрифт:
– Эта примета для тех, кто не живет вместе до свадьбы! – сказала она, как мне показалось, ехидно.
Спать все улеглись рано, а на следующий день стали собираться на свадьбу. Папа и Джон долго одевались. Меня тоже нарядили, ведь я должен был во время свадебной церемонии нести на красивом серебряном подносе обручальные кольца. В суматохе не углядели, как Борька пробрался к коробке, где хранились цветы, которые нужно было вдевать в петлицы, и хорошенько их пожевал. Я догадался сразу, что Борька пытается сорвать свадьбу.
Его стали ругать, он растянулся на полу и принялся истошно
У ветеринара было много народу, все чинно сидели в очереди с котами, кроликами, попугаями в клетках и с собаками на поводках. А один дядька привел козла. Борька как завидел козла, так сразу пришел в себя, ожил и начал истерически лаять. Публика, видя такое дело, пустила нас к ветеринару без очереди. Тем более все знали про свадьбу, а свадьба – это святое.
По пути в кабинет Борька успел напасть на кота в клетке, но только переступил порог, как вспомнил, что он больной, и, лежа на смотровом столе, принялся стонать снова. При этом он открыл один глаз, и по его хитрому блеску я понял, что Борька просто-напросто симулирует. Ветеринар это тоже понял, и мы быстро покинули кабинет. Борька бежал рядом со мной здоровый и совершенно счастливый. Весь его вид говорил: «Ну не молодец ли я после этого? Сорвал эту дурацкую свадьбу?!»
Как же он удивился, когда, вернувшись домой, увидел, что без нас никто не уехал. Борьку хотели было закрыть в подвале, но он так жалостливо завыл, а я из солидарности так громко заплакал, что его взяли с собой под мою ответственность. В поместье у графини Дианы, где должны были справлять свадьбу, было около десяти собак, поэтому решили: собакой больше, собакой меньше – разницы никакой. Впопыхах забыли кольца, за которые отвечал Джон. Пришлось с полпути вернуться. Борька умудрился выскочить из машины и побежал домой, решив, что экскурсия закончилась. Только грозный рык бабушки вернул Борьку на место.
Но даже несмотря на весь этот переполох, мы явились в поместье на два часа раньше. Когда наша машина въехала на липовую аллею и в конце ее показался огромный дом, бабушка прямо ахнула.
– Это же самая настоящая дворянская усадьба! – сказала она. – Боже, какая красота!
Особняк действительно выглядел впечатляюще. Он был отделан светлым камнем и стоял на холме. К дому примыкал ухоженный парк с беседками и большим прудом. Трава на лужайках была подстрижена, повсюду виднелись цветники. Перед главным фасадом особняка выделялись своей красотой кусты магнолии, усыпанные огромными бело-розовыми цветами. Справа от дома располагались хозяйственные постройки, закрытые живой изгородью, виднелись только их красные крыши.
Перед входом нас ждал дворецкий в белой куртке и белых перчатках. Он показал нам, где можно припарковаться. Как только мы вышли из машины, к нам с радостным лаем бросилась стая собак. Борька мигом вписался в шумную собачью компанию и унесся с ней неизвестно куда. Никто не обращал на собак внимания. Я подумал, что невеста не сильно обрадуется, когда собаки начнут прыгать на нее с грязными лапами и полезут
От этих мыслей меня отвлек голос бабушки.
– Ну и как, скажите на милость, мне отсюда идти? Я же в длинном платье и на каблуках, – говорила она папе.
Папа в толк не мог взять, почему ей так трудно сделать двадцать шагов до дома, а когда до него дошло, он снова завел мотор и они с бабушкой подъехали к главному входу. Дворецкий открыл перед бабушкой дверцу автомобиля, и теперь вместо папы она принялась отчитывать его, дворецкий при этом стоял, вытянувшись по стойке «смирно», и на все бабушкины замечания выдавал невозмутимо:
– Конечно, мадам. Вы совершенно правы, мадам.
Бабушка выглядела прекрасно. Она надела светлое платье, все-таки свадьба, поверх платья на ней было светлое норковое манто, в ушах, на шее, пальцах и на запястьях сверкали бриллианты.
– Вы что, не знаете, что дамам положено покидать машину прямо у входа? На воздухе сыро, а все мы в вечерних туалетах, как указано в приглашении. Ну, что вы молчите?
– Вы совершенно правы, мадам, – ответил дворецкий.
– И потом, почему это вы отправляете жениха ставить автомобиль в конюшню?
– Вы абсолютно правы, мадам, – повторил дворецкий.
– А эти собаки… Вы что, не понимаете, что они испортят платье невесте, которая вот-вот будет здесь.
– Я с вами совершенно согласен, мадам, – ответил дворецкий.
Бабушка посмотрела на него пристально и добавила, на сей раз по-русски:
– Вот ведь чурбан, господи прости. – И пошла в дом.
Мы поплелись за ней. В огромном холле с купольным потолком народу было не протолкнуться. Дамы заполнили гардеробную, их обслуживали бойкие молодые люди в черных брюках и белых рубашках.
«Наверное, студенты», – подумал я.
Оглядевшись, я обнаружил, что холл весь в лесах, а мраморный пол устлан газетами. Складывалось впечатление, что еще вчера здесь шел ремонт. Так оно, похоже, и было. Я слышал потом, как папа оправдывался перед Маргаритой: мол, этот старинный дом, где когда-то останавливалась сама королева Анна, постоянно реставрируют. Однако это не мешало его владелице устраивать в нем свадьбы и другие мероприятия. Потолок в холле, когда-то расписанный, был совершенно ободран. Крыша, видимо, протекала, и все, что оставалось от росписи, – упитанная нога амура.
Впрочем, весь этот беспорядок, по-видимому, никого не смущал. Дамы мели длинными платьями грязный пол, мужчины оживленно разговаривали. Похоже, все здесь знали друг друга. Папу сразу же взяли в оборот две какие-то толстые тетки и поволокли его наверх по широкой лестнице, где стояли молодые люди с бокалами шампанского на подносах.
К бабушке подлетел бойкий молодой человек и предложил ей оставить манто в гардеробной. Бабушка вцепилась в свое манто и стала подниматься по лестнице прямо в нем, крепко держа меня за руку.