Единая теория всего
Шрифт:
Последние слова прозвучали как-то зловеще.
– У меня свои методы, – веско сказал я. – Аналитика, логика, дивергентный подход.
– В это верится больше, – согласно кивнул Кардинал. – Я знаю, что именно вы догадались, что Шарипов работает в паре с Юнисом и использует тройной переход, чтобы сбить пограничников со следа. Сколько вам было тогда, девятнадцать? Или работа по делу этого мошенника Сенчина – кто тогда взялся за его школьные дневники и расшифровал код, который тот придумал еще пионером и которым переписывался с подельниками при помощи доски объявлений? Маленький шедевр сыскного дела, никак иначе. Собственно, поэтому я и решил предложить вам поработать вместе, некоторым образом на общественных началах.
– А если нет?
– Ну, грозить сорвать звезды с погон уж точно не буду, я же не Жвалов. Но мне почему-то кажется,
– С открытым забралом?
Он слегка поклонился.
– Партнерство – это процесс. Я рассказал сегодня достаточно много такого, чего вы не знали и узнать вряд ли бы смогли, а вы только про Рубинчика обмолвились. Итак, можно считать, что мы договорились?
В дальнем конце зала диспут между сторонниками генсека и генералиссимуса перешел в стадию конфронтации: седоусый грозный старик прижал своего более молодого оппонента к стенке и свирепо тряс за грудки, а тот, раскинув ладони, увещевающе и пьяно кричал: «Папаша! Папаша!» Несколько человек пытались их растащить, но только толкались и мешали друг другу. За соседним столиком кто-то рассказывал про друга двоюродного брата, которому точно известно, что в Афганистане американцы с вертолетов расстреляли целый полк наших солдат. Где-то сосредоточенно разливали водку в пивные кружки, отмеряя количество по числу булькнувших в бутылке пузырьков.
– Договорились, – ответил я.
– Вот и хорошо.
Кардинал вынул записную книжку в кожаном переплете, с золотым обрезом страниц, толстую металлическую ручку со стержнями четырех разных цветов, черкнул несколько цифр и слов, вырвал листок и подал мне.
– Это мой номер телефона. Звоните в любое время. Если не застанете, оставьте сообщение, мне передадут и довольно быстро.
Он отодвинул в сторону свою почти полную кружку и встал. Мы пожали друг другу руки, улыбаясь, как главы двух государств, только что подписавшие ничего не значащий договор о сотрудничестве, но надеющиеся использовать его каждый к своей выгоде.
– Один вопрос, – окликнул я Кардинала, когда он уже взялся за ручку двери. – Как вы меня здесь нашли?
– Магия, – серьезно ответил он и был таков.
1.50–2.15
– Знаете, что такое «эффект гориллы»? – спросил Адамов.
– В общих чертах, – ответил я.
– То есть нет, – констатировал он.
В семидесятые годы двое ученых из университетов Иллинойса и Гарварда проводили эксперименты в рамках изучения так называемой психической слепоты, явления, которое мешает человеку увидеть безусловно заметные явления окружающего мира, которые тем не менее при определенных условиях становились невидимыми для наблюдателя. Группе испытуемых дали задание следить за игрой двух баскетбольных команд и тщательно подсчитывать количество сделанных передач – задача, требующая очень высокой концентрации на определенных объектах: игроках и мяче. В какой-то момент на поле появлялся человек в костюме гориллы. Гулял там пару минут и уходил. Так вот по итогам опроса после игры половина участников эксперимента гориллы не замечали.
– Это объяснимо, они были сосредоточены на другом.
– Верно. В обиходе называется «не обратил внимания». Но есть и еще одна, более глубокая, причина: они не ожидали увидеть на поле гориллу. Для участников опыта это противоречило смыслу
Наш мозг принимает к анализу куда меньше той информации, что предоставляют ему глаза, которые сами по себе инструмент несовершенный, как и все наши органы чувств. Например, мы воспринимаем звуки только в определенной частоте. Нам недоступен так называемый ультра- и инфразвук, хотя первым можно буравить металл, его слышат собаки и используют для ориентирования летучие мыши, а второй угнетает физическое состояние, воздействует на нервную систему человека, может свести с ума, а в некоторых случаях – и убить. Человеческое зрение основано на преобразовании электромагнитного излучения светового диапазона, но наши глаза различают лишь часть его спектра, оставляя прочее за пределами восприятия. Мы окружены звуками, которые не слышим, явлениями, которые не способны увидеть чисто физически, будто узники, которым только и доступно для взгляда, что кусочек неба, заштрихованный рисунком решетки. Но глаз – это только инструмент, объективно фиксирующий поступающие из внешнего мира сигналы. То, что мы видим, сообщает наш мозг, преобразующий и интерпретирующий эти сигналы в информацию. А он может ошибаться, а то и вовсе обманывать.
Есть такая историческая легенда, согласно которой индейцы Южной Америки не увидели кораблей Колумба, когда тот прибыл к их берегам. В их памяти не было ни одного образа, который хотя бы частично соотносился с увиденным, сознание оказалось не в состоянии обработать зрительную информацию, и мозг пренебрег полученными сигналами, как не имеющим смысла хаосом. Разум игнорирует то, чего не может вместить. Так что мы мало что видим, даже технически, еще меньше замечаем, а то, что все-таки заметили, интерпретируем в соответствии с нашими знаниями, опытом и памятью. Согласитесь, в таких условиях сложно утверждать доказательную объективность высказывания «я собственными глазами видел». А что видел?
– Солипсизм какой-то, – заметил я.
– Не выражайтесь, – строго ответил Адамов. – Вы как диагноз поставили сейчас.
– Это отрицание объективной реальности.
– Знаю, в общих чертах, – проворчал он. – Но что такое объективная реальность, воспринимаемая эмпирически? Вот вам простой пример: по небу летит нечто, излучающее яркий свет. В зависимости от типа сознания наблюдателя это явление может быть воспринято совершенно по-разному. В нем можно увидеть огнедышащего змея; спешащего по своим делам демона или ангела с пылающим мечом, кому что ближе; бога, планету Нибиру, метеорит, баллистическую ракету, метеозонд или летающую тарелку. Причем наш гипотетический наблюдатель именно так и опишет свои впечатления, и со всей убежденностью: я видел демона, летящего по небу как огненный шар, или идущий на посадку корабль пришельцев с габаритными огнями и реактивным пламенем из ракетных дюз.
– А можно просто сказать: я видел неопознанный летающий объект, разве нет?
– Можно. И это будет говорить больше о вас, чем о наблюдаемом явлении: значит, ваш мозг, анализируя увиденное и исходя из личного вашего опыта, мировоззрения, воображения, в конце концов, выбрал в итоге именно такую формулировку. Это то, что вы смогли рассмотреть. А если это был действительно ангел или дракон? Возможно, ваш мозг отказался воспринимать всерьез рассекающего ночное небо крылатого змея, покопался в базе данных памяти, знаний и убеждений и выдал обтекаемое заключение – «неопознанный летающий объект». Когда человек сталкивается с незнакомым и необъяснимым явлением, то мозг помогает ему справиться с увиденным, и в итоге встреча в лесу с чем-то или кем-то неведомым превращается в столкновение с лешим, свидание с эльфом, контакт с инопланетным пришельцем или следствие воздействия нелинейной электромагнитной флюктуации. И каждый из тех, кто расскажет об этой встрече, будет по-своему прав. Только гориллу так никто и не видит.
Я обрадовался возможности вернуться к прерванному рассказу о событиях тридцатилетней давности, ибо разговор о превратностях человеческого восприятия реальности грозил стать бесконечным.
– Виктор Геннадьевич, а применительно к вашей истории в чем заключался «эффект гориллы»?
Адамов нахмурился, припоминая, но вспомнилось ему явно что-то другое, потому что он вдруг набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:
– Наташа! Наташа!
Официантка стремительно вынеслась откуда-то со стороны кухни порывом летнего ветра.