Единорог и три короны

Валери Альма-Мари

— Это что еще за прическа? Если я впредь увижу хоть одну выбившуюся прядь, то остригу вас наголо, понятно?

Трепеща скорее от близости красавца дворянина, чем от его угрожающего тона, Камилла поспешно кивнула, и тогда он отпустил ее, заложив руки за спину.

— Вы должны вести себя безупречно, то же самое относится и к вашему внешнему облику, поэтому я счел нужным сделать вам замечание. И вот еще что: прекратите кокетничать с офицерами!

— Но я не…

— Это вам только кажется! Извольте также подвязывать грудь, чтобы ничего не колыхалось и не привлекало внимания.

Раз вам вздумалось поступить на военную службу, придется отказаться от ваших женских штучек! Я не допущу, чтобы вы вводили в соблазн моих офицеров!

Девушка вспыхнула. Под оценивающим взглядом обольстительного шевалье она внезапно почувствовала себя голой и инстинктивно прикрыла грудь. В своем смущении она выглядела трогательной и хрупкой, но Филипп только усмехнулся и пошел к двери, бросив ей на прощание:

— Надеюсь, вы меня хорошо поняли!

Камилла и в самом деле поняла. Возмущаться не имело смысла, ведь он прав — тысячу раз прав! Ей самой хотелось забыть о том, что она женщина. Она жаждала одного — стать таким же офицером, как другие. Привилегии ей не нужны, а от придирок следовало себя оградить. Развязав бант, она заплела волосы в косу и осталась вполне довольна своим видом. Что до остальных женских прелестей, сейчас она ничего сделать не могла, но решила, что непременно найдет выход.

Приведя себя, таким образом, в должный порядок, она вернулась на эспланаду и подошла к группе офицеров.

— Присоединяйтесь к нам, — сказал один из них в высшей степени любезным тоном, хотя в глазах его сверкали насмешливые огоньки.

С этими словами он протянул ей пистолет и рожок с порохом.

Вновь все взгляды обратились на девушку. Сумеет ли она справиться с огнестрельным оружием? Большинство офицеров сомневались в этом. Камилла чувствовала, что именно сейчас все решится, — ее примут или отторгнут.

Она неторопливо зарядила пистолет и внимательно его осмотрела. Затем, молниеносно вскинув руку, выстрелила. Пуля угодила в самый центр мишени.

Раздались восторженные возгласы, но девушка, перезарядив оружие, спокойно сказала:

— Мишень надо бы отодвинуть подальше.

Двое молодых людей поспешно выполнили ее просьбу. Когда мишень отодвинули на целых десять метров, Камилла вновь прицелилась, и второй выстрел оказался таким же точным, как первый.

На сей раз офицеры встретили ее успех овацией. Не удостоив их даже улыбкой, она поискала взглядом Филиппа — тот все видел, но ничем не выразил своего одобрения. Правда, на какое-то мгновение девушке показалось, будто в глазах его сверкнула гордость. Вероятно, это была всего лишь игра воображения — шевалье ее враг, а потому не может испытывать подобных чувств.

Ландрупсен и Бискано, поздравив ее с необыкновенной пылкостью, стали обсуждать с ней технику стрельбы и качество того или иного стрелкового оружия. Камилла, воспользовавшись случаем, расспросила их об уставе, которым регламентировалась жизнь батальона. С помощью этой уловки она получила все необходимые сведения — теперь ей не нужно опасаться слишком придирчивого командира.

Было уже почти шесть часов, и девушка вспомнила, что дед имеет обыкновение заглядывать в

библиотеку именно в это время. Подойдя к шевалье д’Амбремону, она попросила разрешения уйти.

— Вам наскучило наше общество? — насмешливо осведомился тот.

— Нисколько, но мне нужно увидеться с королем.

В глазах молодого офицера внезапно вспыхнул опасный огонек, а на лице появилось настороженное выражение.

— Что ж, ступайте, — промолвил он наконец с нарочитой небрежностью и равнодушием, ничем не выдав своего отношения к просьбе Камиллы.

28

Камилле очень хотелось рассказать Виктору-Амедею о своих первых успехах в Королевском батальоне, но она опоздала — король уже направился в зал для приемов. Девушка пообещала себе впредь внимательнее следить за временем и вернулась домой, чтобы заняться изучением пресловутого устава.

Здесь был подробно расписан весь распорядок жизни прославленного офицерского корпуса. Во главе батальона стоял командир в чине полковника — назначал его сам король на неопределенный период. Избранный офицер мог делегировать свои полномочия кому-либо из подчиненных — на краткое время. Дворяне пользовались полной свободой, выполняя не столько приказы, сколько просьбы командира, однако каждому вменялось в обязанность нести по очереди караульную службу в казармах и, разумеется, поддерживать себя в должной форме, чтобы превосходить других армейских офицеров в обращении с оружием.

Самыми суровыми были требования морального порядка. Дворянин, надевший красный мундир Королевского батальона, представлял самого монарха, а потому должен был вести себя безупречно. В батальоне царила атмосфера дружбы и братства. Конечно, иногда между офицерами возникало соперничество, случались и недоразумения, но в целом обстановка здесь была куда более здоровой, нежели при дворе или в любой другой воинской части. Духу терпимости и широте взглядов способствовало то, что в Королевский батальон принимались дворяне из всех стран Европы.

Камилла подумала, что в армии не было подразделения, где могли бы принять женщину, — лишь избранная, элитная часть могла проявить снисхождение. И она укрепилась в своей решимости занять достойное место среди прочих офицеров.

Она заметила также, что в уставе ничего не говорилось о времени — очевидно, каждый имел право приходить в казарму или в тренировочный зал по собственному усмотрению. Следовательно, Филипп устроил ей выволочку за опоздание несправедливо — с его стороны это была очевидная придирка! Но такое больше не повторится: имея на руках устав, девушка могла защищаться!

Камилла вознамерилась сократить сеансы примерок у портного в обществе Зефирины, а также перенести на вечер уроки мэтра Пульчинабелли. И если еще тратить поменьше времени на еду, то можно будет ходить в королевскую библиотеку, не принося в жертву интересы службы.

Девушка была готова к тому, что ей станут чинить препятствия, но, в конце концов, она до сих пор покорно исполняла все распоряжения и имела право поставить на своем в этом жизненно важном для нее вопросе. Впрочем, ей не оставили выбора…