Единорог и три короны
Шрифт:
Это был чудовищный проступок, но шевалье не мог допустить, что Камилла осмелилась на такое только из желания бросить ему вызов. Первым его побуждением было поднять веревку наверх, чтобы преподать смутьянке должный урок, — ей придется вернуться через дверь, на глазах караульных гвардейцев, и, таким образом, всем станет известно об этом грубейшем нарушении устава. Король будет вынужден изгнать ее из батальона, и шевалье обретет тогда долгожданный покой, избавившись от столь обременительной миссии.
Однако подобная месть была бы слишком мелочной, а роль
Сверх того, Филипп догадывался, что за этой ночной эскападой скрывается некая тайна, которая, быть может, объясняла все загадочные поступки девушки. Нужно прибегнуть к хитрости — притвориться, будто он ничего не заметил, и тогда, если ему хоть немного повезет, удастся раскрыть секрет, так давно мучивший его. Конечно, риск велик — Камилла могла отказаться от своего намерения, оставив шевалье с носом. Но, если она повторит сегодняшнюю попытку — а шевалье почти не сомневался, что так оно и будет, — многие тайны перестанут быть тайнами…
И он с усмешкой закрепил веревку на прежнем месте, а сам стал ждать. Увидев Камиллу, которая неторопливо шествовала к казарме, он покачал головой, поражаясь помимо воли невероятному апломбу этой столь хрупкой на вид девицы, и тихонько выскользнул из комнаты.
Камилла с облегчением вздохнула, заметив свисавшую из окна веревку, и начала подниматься по ней, что оказалось куда более трудным делом, нежели спускаться. Наконец она забралась на подоконник, отделавшись лишь одной прорехой на камзоле, и легко спрыгнула на пол.
Все прошло прекрасно, она отсутствовала не более часа, и никто ничего не заметил. Она сразу же легла и вскоре уже спала сном праведника.
37
В восемь часов утра Камиллу разбудил ординарец, который принес ей завтрак. Она поспешно встала — Черный Дьявол, должно быть, изнывал от нетерпения в конюшне! Вот уже час, как ей следовало выехать на прогулку!
Однако девушка не смогла сразу пойти в конюшню, поскольку нужно было сначала выполнить свои обязанности — совершить положенный обход, собрать рапорты дежурных офицеров, удостовериться, что ночь прошла спокойно. Покончив с делами, она отправилась на конюшню и столкнулась с тремя блистательными всадниками.
Ландрупсен, д’Амбремон и Кастелло-Тальмонди приветствовали девушку любезным поклоном.
— Камилла, как давно я вас не видел! — вскричал итальянец. — Присоединяйтесь к нам.
— Я бы с большой охотой, но мой жеребец очень нервничает и, боюсь, отвергнет общество других лошадей, — ответила девушка, которой совсем не хотелось скакать верхом бок о бок с Филиппом.
А тот глядел на нее насмешливо, с проницательной усмешкой на губах.
— Но мне кажется, что Черный Дьявол стал куда сговорчивее с тех пор, как признал вас за хозяйку, — сказал Микаэль, не желая уступать.
— Это верно, он делает успехи, однако ему еще надо привыкнуть
Д’Амбремон, вмешавшись в разговор, осведомился с самым невинным видом:
— Как странно, я полагал, что вы предпочитаете прогуливаться на заре. Неужели вы так утомились? Или вам плохо спалось?
Камилла посмотрела на него пронзительным взором. Ей почудился какой-то подвох в этом вопросе. Однако быть не могло, чтобы шевалье знал о ночной вылазке — если бы отсутствие девушки было замечено, разразился бы чудовищный скандал! Расхрабрившись от этой мысли, она ответила с некоторой даже дерзостью:
— Постели здесь действительно не слишком удобные, поэтому я заснула с трудом.
— Такое случается со всеми! — поторопился поддержать ее датчанин.
— Не дожидайтесь меня, — продолжала Камилла. — К тому же я еще даже не оседлала коня.
— Как вам угодно, — бросил Филипп и дал шпоры своей лошади.
Фабрицио последовал его примеру, но Микаэль, спешившись, остановился перед Камиллой со смущенным видом.
— Если вы меня совершенно простили, — сказал он, глядя ей прямо в глаза, — то Позвольте помочь вам заседлать жеребца. Это не более чем дружеская услуга, которая ни к чему не обязывает…
— Будь по-вашему, — воскликнула со смехом девушка. — Разрешаю вам сопровождать меня, раз вам так этого хочется. Но что подумают ваши спутники, ведь вы их бросили?
— Они подумают, что мне повезло!
Камилла сказала себе, что у Микаэля все-таки прекрасный характер, и подивилась, как могла так разозлиться на него несколько дней назад — с ним очень легко ладить!
— Поезжайте, мы вас догоним, — крикнул датчанин своим товарищам, а сам направился в стойло Черного Дьявола. Однако, как ни старался виконт, ему не удалось подойти к капризному коню — пришлось отказаться от мысли оседлать строптивую лошадь, и Микаэль уступил место Камилле, мысленно проклиная свое невезение.
Наконец все было готово, и они выехали из города по аллее, ведущей в лес. Вдоль дороги росли тенистые тополя — лучшего места для прогулки найти было невозможно. Пустив лошадей неторопливой рысью и ведя любезную беседу, они вскоре нагнали Филиппа и Фабрицио, которые явно поджидали их.
— Вы предатель, Микаэль, — воскликнул молодой итальянец. — А вы, Камилла, жестоки к нам, ибо открыто предпочли общество виконта. Разве вы не знаете, что он северянин? Вы бы сделали в тысячу раз лучший выбор, одарив своим вниманием южанина с кипящей кровью и страстной душой.
— Мой дорогой Фабрицио, — твердо произнесла Камилла, — если вы не хотите поссориться со мной, то избавьте меня от этих любезностей. Я офицер и в данный момент нахожусь при исполнении своих обязанностей, не забывайте об этом. Постарайтесь не замечать во мне женщину, а считайте меня собратом по оружию.
— Это совершенно невозможно! Вы слишком красивы.
— В таком случае я покидаю вас.
— О нет, не надо, — торопливо вмешался датчанин. — Мы проследим, чтобы наш Фабрицио держал себя в руках, правда, Филипп?