Единственная для Лютого

Франц Алиса

Глаза немного привыкли к темноте, Лютый разобрал на тумбе возле кровати очертания небольшого ночника в виде гоночной машины и постучал по крышке.

Мягкий, желтый свет мгновенно разлился по комнате и осветил лицо мальчишки, выглянувшего из-под одеяла.

Руслан огляделся и отверг вариант присесть на детский стул, опасаясь, что мебель не выдержит веса его тела. Он присел на кровать и сказал громче обычного, помня, что у Тимофея есть проблемы со слухом:

— Я знаю, что ты не спишь. Это ты был внизу?

Мальчишка

взглянул на мужчину исподлобья, обиженно засопел и буркнул:

— Я Машу искал. Её нигде нет.

Руслан снова чуть не выматерился, кляня себя. Остолоп великовозрастный!

Он подумал о своих проблемах, но не задумался о том, что маленький мальчик переживает, куда делся его единственный родной и близкий человек!

Надо было утешить мальчишку, сказать ему то, что успокоит его. Но мальчишка смотрел на него настороженно, с долей враждебного отношений и капелькой ожидания. Все же он был еще ребенком…

Его пытливый, ясный взгляд напомнил Лютому взгляд Маши — такой же твёрдый, когда она не спешила прятать его в сторону и скрывать эмоции глубоко внутри себя.

Потому соврать Тимофею Руслан не смог и сказал, как есть:

— Маша сейчас в больнице. Она пробудет там некоторое время.

— Она заболела?

— У неё не очень хорошее самочувствие. Сейчас Маше нужен покой и отдых, хорошее настроение. Скоро она вернётся к тебе.

— Сюда? — уточнил Тимофей. — В этот дом?

— Да.

— Маша не любит больницы. От больницы ей станет только хуже. Даже если она вернётся, то здесь у Маши всегда грустное настроение. Нам просто нужно вернуться в свой дом! — выдал длинную тираду Тимофей.

— Это невозможно, — покачал головой Руслан.

Сказать, что в квартире небезопасно, означало бы расстроить мальчишку ещё больше, и он решил немного слукавить:

— В квартире трубу прорвало. Даже соседей затопило. Там нужен ремонт. Не будешь же ты в луже воды жить.

— И моя комната тоже испорчена?!

— Твоя комната сейчас находится здесь, Тимофей, и как только Маша поправится, всё станет лучше, чем прежде.

— Не станет, — упрямо ответил мальчишка и отвернулся лицом к стене.

Лютый поднял ладонь, чтобы погладить худые, острые плечи мальчишки, но так и не опустил руку. На душе стало совсем скверно.

— Мы можем завтра Машу навестить. Только её огорчать сейчас нельзя. Если у тебя будет хорошее настроение, я возьму тебя с собой, — пообещал Руслан.

— У меня будет хорошее настроение! — мгновенно заверил Руслана Тимофей и возбуждённо привстал на кровати, его глаза засверкали от нетерпения.

— Только не сейчас, Тим. Сейчас почти ночь, Маша, наверное, уже спит.

— Может быть и не спит! Как мы сюда переехали, Маша плохо спит. Я часто слышу, как она лежит за стенкой и тихо плачет, когда думает, что я сплю. Поэтому нам нужно к себе домой! — снова упрямо повторил Тимофей, твёрдо стоя на своём.

Сердце

Лютого пронзило насквозь. Он всё больше о своих хотелках думал, о том, что причиндалы жжёт от нетерпения пристроить их между стройных ножек желанной девушки.

О слезах Маши по ночам Лютый услышал впервые. Что сказать… Не ожидал Руслан, что в его доме Маше настолько плохо живется.

— Скоро всё изменится, вот увидишь, — пообещал Руслан. — Только я не знаю вкусов Маши. Нужно, чтобы ты мне помог. Справишься?

— Только если мне можно будет увидеть Машу, — начал торговаться Тимофей.

Внезапно Руслан рассмеялся: пацан ему нравился и смышленностью, и смелостью.

— Навестим Машу завтра. Только о наших планах заранее говорить нельзя. Иначе весь сюрприз будет испорчен. По рукам? — предложил Руслан, протянув руку мальчишке.

Маленькая, горячая ладонь Тимофея утонула в его ладони.

— По рукам.

=18=

Повествование от лица Маши

Первый день в больнице тянулся очень медленно. В голове мелькали обрывки мыслей. Моя ситуация не становилась проще, узел затягивался всё сильнее.

Первая ночь прошла неспокойно. Потому что тревога не отпускала меня даже в ночное время. Сон дался мне урывками.

Потому пробуждение для меня случилось даже раньше заведенного в больнице режима. Однако выполнив утренние процедуры, позавтракав, приняв необходимые лекарства, прописанные персоналом, я не знала, куда деть себя и чем занять.

Помимо прочего я переживала за Тимофея. Среди оставленных вещей я не нашла своего телефона и была лишена возможности даже позвонить кому-то!

Как там мой племянник? Один, в чужом доме, который казался мне более враждебным с каждым днём.

Я начала беспокоиться за Тимофея: будут ли его отвозить в школу и следить за ним надлежащим образом, пока я лежу в больнице, на сохранении.

Я понимала необходимость этого, ведь на кону стояла жизнь моих малышей, но в то же время мое сердце и душа болели и за Тимофея. Невозможно было думать об одном и совершенно не беспокоиться о другом, маленьком человечке, для которого я заменила и отца, и мать.

Он же так верил в меня, и я не имела права подвести мальчишку.

Нужно было найти способ связаться с Лютым и потребовать, чтобы он дал мне возможность увидеться с Тимофеем.

Потребовать?

Вряд ли Руслан позволит говорить с собой в приказном тоне.

Очевидно, что напряженность в наших отношениях не пошла на убыль, но лишь обострилась из-за случившегося.

Теперь Руслан был настроен ко мне ещё более настороженно, и я не знала, в чём ещё меня мог обвинить этот мужчина.