Единственная для невольника
Шрифт:
— Я не спрашиваю про сегодняшний день! — Она нервно всплеснула руками. — Но что вы будете делать завтра?! Алиса, мы всегда считались с твоим выбором. Но это… переходит все границы. Вам никто не даст одобрения. Ни один церковник не обвенчает ваш союз. Я лично говорю тебе, что никогда не допущу такого человека в свою семью.
Меня будто бы шибануло разрядом энергии. Пробрало от кончиков пальцев, по телу, до самого сердца. Смяло что лист бумаги, порвало в клочья.
Такого — это какого?
Впрочем, сама догадываюсь.
Это
— Я не передумаю. Мы будем вместе.
— Слушать не хочу этих бредней, — она была непреклонна. — Иди, дочь. Не порть мне настроение с самого утра.
Вздернув подбородок, я выбежала из родительской спальни.
Завтрак, на который мама даже не явилась, прошел в гнетущем молчании.
Мы так и не поговорили со Стьеном, да я и не знала, что ему сказать? Признаться о том, как в моей семье по-настоящему относятся к рабам? Быть может, их никто не избивает плетями, но и за людей не считают.
Существа, которые могут помогать по хозяйству или оберегать в странствиях, но не имеют права на счастье.
«Ни один церковник не обвенчает ваш союз».
Да плевать мне на чье-то одобрение! Плевать на венчание! Это всего лишь глупый ритуал, не имеющий ничего общего с реальными чувствами. Любить можно безо всяких церемоний.
«Ага, и стать в глазах общества распутницей», — шепнуло что-то внутри меня голосом матери.
С каких пор меня волнует общественное мнение?
Правильно, не волнует.
Малютка-Ольга донимала Стьена расспросами о наших странствиях, и он отвечал ей, но то и дело бросал на меня обеспокоенные взгляды.
— Ребенок, надо поговорить, — вздохнул молчаливый отец, не дождавшись, когда служанки заберут тарелки с первой частью завтрака. — Давай пройдемся. Стьен, дом в твоем распоряжении.
— Благодарю вас, — кивнул тот.
— Я всё тебе покажу! — обрадовалась Олли и потрясла Стьена за рукав. — Пошли смотреть на лошадок!
— Если она тебя донимает… — попыталась угомонить я сестру, встав из-за стола.
— Нисколько, — улыбнулся мужчина и принял ладошку Ольги.
Мы вышли во внутренний двор. Сад — мамина гордость — зеленел, пестрел красками. Такой изумрудный, точно ненастоящий, нарисованный. И цветы яркие: желтые и красные, розовые. Невольник-садовник подрезал ветки акации, что заслонили своей тенью ближайшие кусты. Служанки чистили крыльцо.
В поместье кипела жизнь.
Отец сел под старинную иву, которая, по рассказам, знавала ещё моих прапрадедов. Похлопал ладонью по земле. Его никогда не смущали какие-то нелепые правила приличия. Когда твоя жизнь проходит в странствиях, глупо переживать о запачканных штанах.
Я плюхнулась рядом.
— Вы с матерью повздорили? — сорвал травинку, пропустил её меж зубов.
— Угу. Пап, если ты тоже начнешь отговаривать меня…
Посмотрела с мольбой во взгляде. Отец лишь тяжело вздохнул и оперся об ивовый ствол спиной. Он долго молчал, наблюдая за облаками, что неслись по небесному полотну, подгоняемые ветрами.
Мне не хотелось его торопить.
— Алиса, —
Неужели и отец напомнит про его статус?
Но почему?
Ведь он по-человечески относится к своему хранителю-Клинту. Платит ему жалованье, хотя мог бы сказать: «Ты моя собственность, а потому трудишься за еду». Тот даже живет в собственном доме, пусть и оформленном на отца. Почти как свободный человек.
— Жизнь потрепала его, но не сломила, — закончил папа. — Раз он сумел сохранить достоинство и полюбить свою хозяйку — значит, вы не зря отыскали друг друга. Так что же мне делать? Запрещать тебе как маленькой? Отбирать у тебя хранителя? Насильно выдать замуж? Алиса, — он коснулся моей ладони, — скажи мне честно: тебе бы хотелось остаться дома?
— Нет.
Твердо. Упрямо.
— Не такие слова должен говорить отец, — папа хитро ухмыльнулся. — Уезжай, дочь. Седлай коня и покидай это место, этот город. Только так всё наладится. Позволь матери вдоволь наплакаться и принять твоего мужчину вдалеке отсюда. Я знаю свою супругу. Эта женщина уперта точно осел. Она никогда не оттает рядом с вами, будет дуться и скандалить по малейшему поводу.
Уехать?..
Почему бы и нет?
Я никогда не была домашней девочкой. Меня манила дорога. Бесконечные путешествия. Долгие ночи у костра в ожидании рассвета.
Жизнь вдали от дома не тяготит. Тогда, в общине, я переживала за родителей, которых могу никогда уже не увидеть. Но не из-за отсутствия мягкой перины или обеда из четырех блюд.
В столице мы всегда будем под прицелом любопытных глаз. Сколько найдется тех, кто попытается поставить Стьена на колени? Кто посмеется над нами или скривится в отвращении? Кто занесет плеть, дабы осадить несговорчивого раба?
— Но куда ехать, пап?
— Если захочешь, то можешь вернуться на службу в Свободные земли. Если же нет… в гильдии полно заданий для окрепшего мага. Твой резерв полон и без подпитки природными источниками, поэтому не вижу смысла ограничивать тебя миром за стенами. Настоящему боевому магу найдется, где проявить себя.
— Я бы очень хотела путешествовать! — воскликнула не верящим тоном.
Неужели у нас появится шанс на спокойную жизнь? Конечно, спокойствие боевикам только снилось. Но мы сумеем сберечь хрупкое счастье, скрыться от людского осуждения.
Раствориться друг в друге…
Отец смеялся так искренне, что мне и самой передалась его веселость.
— Ребенок, ты — моя копия! У меня всё тело зудит от светских посиделок и душных камзолов. Отправляйтесь в странствие и возвращайтесь, когда оно вам наскучит. Твоя мать передумает, Алиса. Нужно время. Ей сложно принять что-то, выходящее за рамки нормы.