Единственная. Твоя
Шрифт:
— Станция Лесовушки! — донесся до них голос проводницы, и Любава первая подскочила на ноги.
Пора!
Отец вынес в тамбур чемоданы, за ним мама вышла, ну и Любава со своим рюкзачком.
Колеса противно заскрипели, взвизгнула ржавыми петлями дверь, и в лицо ударил солнечный свет. Любава прищурилась и, внимательно смотря под ноги, спустилась по ступеням.
А когда подняла голову…
Сердце сделало кульбит и заколотило о ребра. Бросило в жар, и в холод, и в пот, а голос пропал начисто вместе с дыханием!
На перроне
Что-то говорили отец с матерью, и тот, второй… А она смотрела на незнакомца и не могла насмотреться. А в груди сжималось сладко и тревожно. Щекотало огненным перышком.
Мужчина вдруг пошевелился, шагнул в ее сторону.
— Привет, — обронил негромко, а она чуть не сомлела — какой голос! До самого нутра пробирает тягучей хрипотцой. Слушала бы и слушала.
Любава облизнула пересохшие губы. Зрачки мужчины моментально расширились, могучая грудь поднялась и опала в глубоком вдохе.
— Как тебя зовут, красавица? — спросил вкрадчиво.
Любава зарделась. Красавица? Но она же три дня в душе не была, и на голове бардак… но как же приятно слышать!
— Любава.
— А меня Данияр, — подал ей руку
— Данияр… — повторила, смакуя каждую букву.
А потом потянулась коснуться сильных пальцев…
…но только это сделала — как все вокруг смазалось в неясное пятно и пропало!
Любава распахнула глаза и встретилась с настороженным взглядом янтарных глаз. Данияр сидел у ее постели. В доме тишина — нет ни поездов, ни перрона.
Так это сон был!
Но какой правдивый… В груди кольнула мучительная догадка.
Вот как должно было быть на самом деле, не вмешайся Варвара! Они бы встретились на год раньше! Оба свободные! А Владимир бы нашел себе другую и полюбил ее всем сердцем, как она любила Данияра!
Позабытая уже злость вновь обнажила клыки.
Это во всем соколица виновата! Навертела не пойми чего, всех вокруг несчастными сделала ради себя любимой! Мужик ее игнорировать посмел! А так хотелось под ручку с оборотнем прогуляться! Не веда она, а эгоистичная, мелочная дура! Вот бы боги ее…
Любава с силой прикусила губу и зажмурилась.
Ярость и обида рвали сердце в клочки. Хотелось плеваться, топать ногами и сыпать проклятьями, но… смысл? Толку желать зла той, кого уже нет? Варвара свое получила, зачем ей сверху еще? Пусть уж боги ее судят. А она — Любава — не станет.
Гнев резко пошел на убыль.
А амулет нагрелся, словно на солнышке побывал. Любава сжала его в кулаке и тихо выдохнула. Глянула на сидевшего рядом Данияра.
Мужчина гипнотизировал ее взглядом, словно понимал, что она сейчас испытывает.
— Доброе утро, — нарушил молчание первым.
Протянул руку и нежно огладил большим пальцем скулу.
Последние крохи злости испарились,
— Уже утро? — пробормотала, даже не пытаясь скрыть довольства в голосе.
Любимый кивнул.
— Ты спала долго… Опять сны?
Недолго думая, Любава выложила все от и до. И про заваленный экзамен, и даже про Владимира и рыженькую Алису.
— Может, ее найти как-то? — обеспокоилась вдруг, но Данияр только улыбнулся.
— Поверь, Владимир теперь ее точно встретит. Это его судьба, а от нее, как ни старайся, не убежишь.
— Не очень-то он и хотел, — засмеялась тихо. — Довольный весь, прямо светится. Странно, что я их в кафе увидела, а не в ЗАГСе.
А Данияр мигом стал серьезен. И взгляд янтарных глаз стал цепким и внимательным.
— Любава… А давай сегодня прогуляемся? Я хотел бы с тобой поговорить…
В горле мигом пересохло от волнения. Да, поговорить им стоило бы. Всю неделю они фактически не виделись. Любава подсознательно чувствовала, что ей лучше сейчас держаться в стороне, а Данияр был занят погребением и новорожденной дочерью.
Они обменивались лишь взглядами и ничего не значащими фразами, и то от случая к случаю. Но сейчас Данияр сам заглянул к ней в дом.
— Мне собраться надо, — пробормотала Любава, поглядывая на дверь. Данияр кивнул и вышел — ее дожидаться.
А через десять минут они уже шли прочь от селения. Утренний лес был насквозь пропитан росой и солнцем, от земли струился едва заметный пар, а птицы устроили целый концерт.
Любава отчаянно придумывала, как начать разговор, но в голову лезли всякие глупости.
Боги! Волнуется, как девочка! Может, Данияр хочет просто поговорить. Попросить о помощи или…
— Ой, — ахнула, разглядывая знакомое капище. То самое, где она ночь провела. Но когда они дойти успели?
На ее ошеломленный взгляд Данияр ответил легкой улыбкой.
— Сюда захочешь прийти — дорогу не найдешь, а когда нужно — сам окажешься.
— Не лес, а Бермудский треугольник какой-то, — пробормотала Любава, обхватывая себя за плечи.
Зябко утром в лесу. А она в одной легкой ветровке выскочила.
Данияр шевельнулся, и в следующее мгновение тело окутало жаром. Вокруг талии сомкнулись крепкие руки.
— Почти Бермудский, — пробормотал ей в макушку. — Не думай об этом…
Уже не думала. Голова кружилась, а под щекой Любава чувствовала быстрый и тяжелый стук сердца Данияра. В эту самую секунду он обнимал ее не для того, чтобы утешить или защитить, а потому что хотел обнимать. Как мужчина обнимает любимую женщину.
— …Я целую речь приготовил, — признался шепотом. — Столько всего сказать хотел, но в голове опять пусто. Любимая… — Данияр глубоко вздохнул. Стиснул крепче. — Наши обычаи предписывают траур в триста и еще три дня. После этого мужчина вновь может сочетаться браком. И я бы очень хотел видеть тебя женой, но…