Единственная
Шрифт:
Он заключил ее в объятия и притянул к себе. Наташа почувствовала, как твердый бугорок пониже его пояса прижимается к ее бедру и медленно трется об него.
— Наташа, я так мечтал о тебе, я так хочу тебя… безумно хочу.
Ее умоляет Тони Келлнер, парень, которого все добивались, а он говорит, что мечтает о ней, что хочет ее, как настоящий мужчина хочет настоящую женщину. Трепет восторга охватил Наташу, сердце у нее отчаянно колотилось; это было, как в кино, нет, лучше, чем в кино.
— Я хочу сделать тебя счастливым, Тони, — прошептала
Он поднял ее на руки, отнес в темную спальню, уложил на кровать, торопливо сбросил с себя куртку, потом помог ей снять свою и пошел включить свет, но она остановила его.
— Давай оставим все как есть, хорошо? — попросила она.
Ничего не отвечая, он лег рядом и стал исступленно целовать ее. Его руки снова стали мять и гладить ее грудь. Все происходило слишком быстро, Наташа хотела отодвинуться, чтобы перевести дух. Почему она не ощущала романтики, когда Тони вот так ласкал ее, целовал и присасывался к шее? Он нависал над ней, как… как огромный пес. Ей стало страшно, она не могла сосредоточиться на том, что происходило. Тони задрал ей платье и наполовину спустил колготки, Наташа вся сжалась, когда его рука скользнула к ней в трусики и его пальцы стали ощупывать и поглаживать ее.
— О, крошка, да, — простонал Тони, — о да.
Почему это не доставляло ей удовольствия? Она приказала себе сосредоточиться. Тони стянул с нее трусы и лег на нее, прижимаясь к ее бедру, его дыхание становилось все тяжелее, он начал двигаться на ней вверх-вниз. «Это Тони Келлнер, — напомнила себе Наташа, — другие девочки отдали бы все, чтобы оказаться на моем месте». Она потеряет свою девственность прямо здесь и сейчас? Это было не так уж важно для нее, но, если и предстояло потерять невинность, она хотела, чтобы это произошло в подобающей обстановке. «Ну что ж, — подумала Наташа, — лучше и быть не может». Она обхватила его плечи и приподняла бедра ему навстречу, стараясь проявить страсть. От этого он, видимо, окончательно потерял контроль над собой. Почти сразу же она услышала, как он дернул вниз молнию, и почувствовала, как его рука устремилась туда, вниз, потом почувствовала, как давит его напрягшийся член, а пальцы что-то делали с ней, потом ее пронзила острая обжигающая боль. От этой боли Наташа зажмурилась и отвернулась, слыша, как его дыхание переходит в хрип.
— Тони, — прошептала она в ужасе, — у тебя есть что-нибудь? Для предохранения? У меня нет.
— О Боже… — прохрипел он, двигаясь на ней вверх-вниз, — я вы… вытащу… У-у-о-о-ох.
С громким стоном, больше похожим на крик, он на мгновение отпрянул от нее и, в изнеможении содрогаясь, прижался к ее животу. Наташа почувствовала, как по ее животу растеклась влага. Тони ничего не говорил, просто лежал, уткнувшись лицом ей в шею, и старался отдышаться. Она протянула руку, чтобы потрогать жидкость, стекавшую теперь с живота по бокам, и тут же отдернула, когда ее пальцы попали во что-то теплое и липкое. Гадость какая. Наташа была рада, что в комнате темно и Тони не мог видеть ее лица в этот момент.
Так вот каков секс. Но если это то, что требовалось мужчинам, что ж, отлично, с этим можно мириться, нет проблем. Но вряд ли ей еще когда-нибудь захочется подобного, едва ли придет время, когда она будет мечтать о сексе.
Под тяжестью Тони ей было трудно дышать, не в силах больше этого выдержать она положила руку ему на плечо и легонько подтолкнула.
— Не мог бы ты… — Наташа не знала, как сказать.
Он заворчал, словно спросонок.
— Прости,
Поглаживая Наташу, он притянул ее поближе и, приподнявшись, посмотрел на нее. В окно падало вполне достаточно света, чтобы она могла увидеть, что он заглядывает ей в глаза.
— Теперь ты моя девушка, так ведь, Наташа, дорогая? Мы одна команда, ты и я.
Наташа кивнула. Когда Тони снова опустился на кровать, она выпалила вопрос, который давно вертелся у нее в уме.
— Значит, мы теперь обязательно пойдем вместе на вечеринку к Арти Бойду?
— Коне-е-чно, коне-е-чно, ты и я, все, что хочешь, — протянул Тони; по его невнятной речи Наташа поняла, что он засыпает.
Наташа лежала, прижавшись к нему, и его дыхание вскоре стало ровным. Спать ей не хотелось, вместо этого она погрузилась в мечты: зал, полный старшеклассников, громкая музыка, все танцуют и веселятся. Перед ее мысленным взором дверь в зал открывается, и на пороге она под руку с Тони. Все оборачиваются к ним, и проносится шепот. Это они, Наташа и Тони… Они невероятно хороши вместе…
И Наташа улыбнулась в темноту.
5
Воздух в автомобиле был таким наэлектризованным, что, казалось, потрескивал. Карлин прижималась к правой передней дверце, старательно отводя глаза от сидевшего за рулем Бена.
— Мы подъезжаем? — спросила Наташа с заднего сиденья.
С тех пор, как они немногим более часа назад выехали из Вестерфилда, она уже в четвертый раз подправляла свой макияж, и по ее глазам было видно, что она страшно волнуется.
— Таш, — мягко усмехнулась Карлин, — до Саратоги еще шестьдесят миль, а демонстрация моделей начнется не раньше, чем через час после нашего приезда.
Бен взглянул на сестру в зеркало заднего обзора и невольно нахмурился, поймав ее взгляд. Таш выглядела превосходно, но навязчивая идея совершенства изменила ее до неузнаваемости.
— Знаешь, сестренка, если ты будешь продолжать мазать на себя всю эту помаду и прочую дрянь, к тому времени, как мы попадем к Шрейеру, твоя голова может сломаться под тяжестью всей этой штукатурки.
Он пожалел о своих словах, увидев оскорбленное выражение на лице сестры, она была безумно чувствительна и ранима, даже в день ее победы все переживала, что недостаточно хороша.
— Послушай, Таш, — добавил он мягче, — ты будешь самой прекрасной моделью из всех, какие только были когда-нибудь на этом дурацком представлении.
Наташа улыбнулась брату, но глаза выдавали ее волнение.
— Ты выглядишь чуде-е-сно, — высказался Тони Келлнер, делая рукой в воздухе волнообразное движение, подвинулся поближе к ней на сиденье и привлек к себе.
От его произношения Карлин бросало в дрожь. Сидеть рядом с Беном Дамироффом все два часа поездки в Саратогу — уже испытание, но слушать протяжный южный выговор парня, который живет на севере штата Нью-Йорк с пятилетнего возраста, — сверх ее сил. «Господи, и что Наташа в нем нашла! Это Наташин день», — одернула себя Карлин, проглотив ядовитое замечание, которое готова была отпустить в адрес Тони. Шоу Шрейера называли «Северным Блумингдейлом», и то, что Наташу выбрали моделью для рождественского представления, было настоящей удачей. Карлин повернула голову к паре на заднем сиденье, старательно избегая встречаться взглядом с Беном.