Единственная
Шрифт:
Его пальцы впились в ее плоть, и он чуть подался ей навстречу.
– Как желает моя госпожа.
Слова звенели надменным мужским высокомерием.
Он опустил ее на каменное возвышение. Облегченно вздохнув, она обвила руками его шею, но он отпустил ее, повернул к себе спиной и потянулся к пуговицам ее короткого жакета. Быстро расстегнул и развел половинки. Она воспользовалась моментом, чтобы перевести дыхание. Но снова задохнулась, когда его руки стали властно мять ее грудь. Не успела она опомниться, как он сорвал с нее блузку и рубашку. Ветер, бивший в окно,
Он, словно зная это, отпустил ее груди, поймал ее руки, вытянул, прижал ладонями к подоконнику там, где резьба в камне образовала небольшой карниз на уровне бедра.
– Твои руки останутся здесь.
Беспрекословный приказ.
Она машинально схватилась за карниз. По крайней мере хотя бы что-то твердое под руками. Пришлось податься вперед, и не успела она опомниться, как он собрал ее юбки и поднял до самой талии, грубо лаская ее обнаженное тело, как средневековый лорд – свою леди. Его пальцы проникали в самые потаенные места, открывая набухшие складки, скользили, надавливали, гладили, пока она не всхлипнула от подавленного желания.
– В чем ты меня ослушалась, леди?
Она пыталась отдышаться, пыталась думать, но не могла, потому что пальцы продолжали небрежно играть с ее воспаленной плотью.
– Я…
– Не важно. Ты все равно нуждаешься в укрощении.
Он вонзился в нее. Одним резким, сильным, безжалостным выпадом наполнил до основания, пока она не почувствовала его у себя под сердцем, в горле, во всем теле.
И так, стоя, он взял ее.
Сжав руками бедра, удерживал ее на месте и непрерывно наполнял ее. Ткань бриджей терлась о ее голую попку, добавляя возбуждения, подчеркивая, что сейчас она, голая, беззащитная, принадлежит ему, который захотел ее взять.
И он брал и брал.
Он и раньше входил в нее сзади, но только в их постели. Она понятия не имела, что это может быть так… примитивно. Так мощно. Так чувственно. И она цеплялась за камень, вздрагивая от толчков напряженной плоти, пока он снова и снова вонзался в нее. И она отдавалась без жалоб и упреков, покорно, как завоеванная пленница.
– Почему здесь? Вот так? – ахнула она наконец. Ей почему-то было важно понять.
– Чтобы, когда ты закричишь, мои люди услышали и узнали, что ты сдалась.
Она не сразу поняла, что он имеет в виду: слишком велик был обвал ощущений.
– Я не закричу, – выдавила она.
– Закричишь, – бросил Чарлз и ничего больше не прибавил. Не стоило тратить время и силы. Лучше делать все, чтобы она закричала. Ее фантазия… тот факт, что она уже давно считала его своим лордом и хозяином, заставили его окончательно потерять контроль над собой. Роль, созданная ею для него, была так близка к той, которую он хотел, которую мечтал получить… будь на ее месте другая дама, он посчитал бы такое предложение безумием, но с ней… это стало еще одной причиной, почему он должен сделать ее своей.
Ее дыхание
И тут она закричала. Тонко, пронзительно. Женский крик вонзился в него, как шпора в конский бок, и лишил остатков самообладания. Он стал врываться в нее сильнее, резче, грубее и замер, когда первые спазмы сотрясли ее. Откинув голову, закрыв глаза, он смаковал ее разрядку.
НО этого оказалось недостаточно.
Дождавшись, пока она успокоится, он вышел из нее и, подхватив на руки, упал на колени. Уложил ее на теплый, нагретый солнцем камень в той позе, какой ему хотелось.
Она молча наблюдала за ним из-под полуприкрытых век: глаза еще блестели только что пережитым наслаждением, распухшие губы раздвинуты, обнаженная грудь тяжело вздымается, пульс в ямке у горла бешено бьется.
Ее пышные юбки раскинулись по каменному блоку, частично сбившись под ней и предохраняя от ссадин. Чарлз поднял тяжелый подол, обнажив длинные ноги, влажный треугольник светлых локонов, изгибы белоснежных бедер.
Кровь ударила ему в голову, отзываясь эхом на барабанную дробь той, что бурлила в жилах. Сжав ее бедра, он широко раскинул их и встал между ними на колени. Его фаллос поднялся, напряженный, пульсирующий, едва не разорвавший бриджи. Проведя ладонью по внутренней стороне ее бедер, он поднял ее на себя и медленно скользнул в кипящее святилище ее тела. И она поднялась навстречу ему, приветствуя его, вбирая в себя, принимая, желая так же сильно, как желал ее он.
Войдя до конца, он вышел и снова ударил. Глубоко.
На какой-то момент она замерла, но тут же обвила ногами его бедра и позволила ему все. Позволила использовать свое тело для его наслаждения. Для общего наслаждения.
Пришел момент, когда она больше не смогла оставаться пассивной, когда желание снова разрослось и втянуло ее в старый, как мир, танец.
Она не уступала ему ни в чем. Отвечала на любой выпад, на любое движение и, когда они начали последний подъем на вершину, всхлипнула и потянулась к нему.
Он подвел руки ей под спину, приподнял, нагнул голову и зарылся в ее груди.
Темп убыстрялся… вышел из-под контроля…
Она снова вскрикнула, прижала его голову к своей груди и отчаянно выгнулась. Закрыв глаза, она льнула к нему. Льнула, пока не улеглись конвульсии. Потом он уложил ее, безжалостно сжал бедра и после серии коротких резких выпадов присоединился к ней. Исторгся в нее.
Непонятно, сколько времени прошло: его голова шла кругом. Наконец он бессильно скорчился рядом и позволил забытью завладеть ими полностью и бесповоротно.