Единственная
Шрифт:
В нескольких метрах от Слоун располагались Макс и Джилли Кенион, а рядом с ними английская пара — Уильям Спенсер-Уайт, спонсор команды Макса, и его жена. Леди Маргарет поражала элегантностью своего простого, но безупречного светло-серого костюма. Дамы являли собой разительный контраст: у одной ярко-рыжие волосы и крупные драгоценности, у другой — единственная нитка жемчуга; вызывающее «мини» у Джилли и темная элегантная шляпка у леди Маргарет. Женщины отличались, наверное, не только разными вкусами сидя рядом, они за все время едва обменялись двумя-тремя словами. Зато их мужья весьма активно обсуждали игру и вообще
И зачем только Макс притащил ее сюда? — бесилась Джилли. Он прекрасно знает, как противна ей роль благовоспитанной супруги. Ей нужно совсем другое — общество молодых мужчин, которые бы восхищались ею, домогались ее. Это в конце концов не только ее потребность, но и право. Неужто Макс всерьез полагает, что если вот так будет таскать ее повсюду за собой, то она ни на кого и не посмотрит?
Джилли видела, как играет Джордан. Дура, упустила его, прогнала! Лучший секс-партнер, который у нее был. Лучший! И больше, намного больше, чем секс-партнер. То, что у них происходило, осталось самым прекрасным ее воспоминанием. Какая дура: позволить ему уйти! Непоправимая ошибка!
— Что они здесь делают? — неприязненно спросил Джордан в перерыве у Слоун.
— Кто? — Слоун притворилась, что не поняла вопроса.
— Джилли и Макс! — Джордан показал рукой в их сторону. — Зачем они тут?
— Понятия не имею, я их даже не заметила. А ты удивляешься? Мы же с ними периодически пересекаемся. — Про себя добавила: «К сожалению».
Джордан снял шлем.
— Его команда вообще не играет. Да и Кенион не из тех, кто помчится на край света смотреть игру даже своей команды. — Джордан вытер лицо и шею мокрым полотенцем. — Нет, есть какие-то важные причины, почему он здесь.
— Какие, например? — Слоун подала Джордану стакан с водой.
— Хотел бы я это знать! — вздохнул Джордан. Он немного лукавил: у него были подозрения насчет Макса, но до тех пор, пока он не удостоверится, что они верны, он не хотел никому ничего говорить, даже Слоун. Надо иметь веские доказательства причастности Макса Кениона к событиям прошедшей ночи…
Сидней, сентябрь 1987
— Честное слово, папа, чем стаж моего замужества больше, тем ясней я понимаю, что наше супружество с Максвеллом — какая-то дурная шутка, страшный сон, — рассказывая отцу о своих жизненных проблемах, Джилли нервно покручивала на пальце кольцо с крупным бриллиантом.
Джилли и Джон Флеминг завтракали в уютном пригородном ресторанчике в местечке Глиби. Старинную церквушку поговаривали, что ей около ста лет, — реконструировали и превратили в ресторан — с баром на месте бывшего алтаря.
Флеминг, откинувшись в кресле, слушал Джилли, испытующе глядя на дочь. Ему далеко за пятьдесят, он полноват, но еще весьма привлекателен… Да, Джилли стала очень красивой женщиной. Вылитая мать, — понятно, почему он, Джон, так привязан к своей девочке. Ее мать он любил безумно, и пока та была жива, ни разу не посмотрел ни на одну женщину. Встретил Сару и понял, что дни его холостяцкой жизни сочтены. К сожалению, их счастье длилось недолго… Никто поюм не смог хоть в какой-то степени ее заменить, ни с кем не нашел он нового счастья. Сейчас Сара воскресла в его сознании, и ее облик вызывал боль в сердце.
Джон
— Макс любит тебя, Джилли.
— Любит? — Джилли нервно рассмеялась. — Что это за любовь, папа? Какая-то болезненная одержимость. Ты не видишь его изо дня в день и даже представить себе не можешь, на кого он иной раз бывает похож.
— Ну, он ревнив, — Флеминг пытался защитить Макса, — но в этом нет ничего особенного.
— Ты тоже был ревнивый, когда жил с мамой? — спросила Джилли.
Джон печально улыбнулся.
— Дорогая, я был готов убить на месте всякого, кто посмотрит на нее… как-то не так, — честно признался отец. — Скажу тебе по секрету, из-за этого у меня возникало много неприятностей.
— Но я просто боюсь… я боюсь агрессивности Макса… Он иногда впадает в безумие.
— Джиллиан, признайся, ты сама во многом виновата.
Джилли пришла в негодование и даже не стала возражать отцу.
— Папа, что ты говоришь?! Я ведь твоя дочь!
— Ты не только моя дочь, но и жена Макса, — спокойно возразил Джон, закуривая сигару. — Насколько я знаю, ты не всегда вела себя… как верная жена.
— Что ты, папа, знаешь об этом?
— Конкретно ничего, но мои друзья не раз говорили о твоем вызывающем поведении. Джиллиан, ты замужняя женщина. Джордан Филлипс — женатый человек.
— Я любила Джордана задолго до того, как каждый из нас обзавелся другой семьей. И люблю его до сих пор.
— Но ты теперь замужем за Максом.
— Я думаю о разводе. Это вполне серьезно.
— Джиллиан, не делай глупостей, — мягко сказал Джон.
Но Джилли продолжала напористо:
— Я сделала большую глупость, папа, — вышла за Макса. У меня был шанс стать счастливой — и я его упустила. — Про себя Джилли добавила: «Но без борьбы я не уступлю! Мы еще поборемся!»
Джилли очень хотела встретиться с отцом, по душам с ним поговорить, почувствовать, что кто-то о ней беспокоится, за нее болеет. Но даже отец не поверит, если рассказать о Максе все, — чем он грозил и на что способен…
Макс Кенион пребывал в мрачном расположении духа. Проклятущая Джилли! Женушка вечно выводит его из себя! Как будто и не видит мужа, не понимает, что с ним происходит, когда она пялится на другого мужчину. Сегодня весь матч глаз не отвела от Филлипса, — так и следила за ним — и на поле, и когда к жене подъезжал. Ей и в голову не приходит, как она унижает его на людях!
Макс сел за руль, повернул ключ зажигания.
Все, хватит, больше он терпеть не намерен! Джилли — его жена, и он заставит ее вести себя порядочно. Прекратит ее заигрывания с кем попало. Он заставит ее выкинуть Джордана из головы!
Джилли нужно преподать урок… Она его получит. Они оба получат.
Сан-Антонио, сентябрь 1987
Гевин Хильер держал себя в руках. Его затруднения не должны отражаться на лице. Окружающим он не даст позлорадствовать. Направляясь в Сан-Антонио из аэропорта в своем черном лимузине, Хильер предавался невеселым размышлениям. Раскрыл коричневый кожаный кейс, лежавший на коленях, с такой осторожностью, словно внутри находилось радиоактивное вещество. Еще раз просмотрел бумаги и решил, что дела не так уж и безнадежны, могло быть и хуже.