Единственные
Шрифт:
Лена жила ради места в хоре оперетты. Надя жила, кажется, просто так – «работа-студия-дом-работа», никаких серьезных планов она с «Аншлагом» не связывала, он занимал пустые вечера, и только. Вероника со всем своим талантом обречена была вечно служить в библиотеке – кто бы ее такую взял в театральное училище?
А Илона?
Еще не поздно попытаться, но вот уже июль, когда готовиться к экзаменам? Значит, весь следующий год потерян. И где гарантия, что удастся добыть хотя бы проходной балл? Да и есть ли желание быть актрисой? Есть желание немного побыть актрисой, но чтобы навсегда?
Вот и выходило,
Все это Илона рассказала Яру.
– Ох… – ответил Яр. – Ну, точно, засиделась ты в девках. Ты рассуждаешь, как ребенок. Жить ради диплома, жить ради профессии… Ну, чудачка!
– А что я вообще могу?
– Ты можешь стать женой Андрея Буревого, – совершенно серьезно ответил Яр. – Тебе это в голову не приходило?
– Да-а-а?.. А как?!
– Вот! Это уже правильный вопрос!
Сходство Яра с Буревым вдруг стало резким, даже страшноватым.
– Ты ведь хочешь этого? – продолжал Яр.
– Мне об этом и подумать страшно.
– Но ты ведь любишь его? Ты хочешь всю жизнь любить его одного?
– Хочу…
– Так за это надо побороться. Ты пойми, ребенок ему не нужен. Он еще не в том возрасте, чтобы искать жену-внучку. Ты ведь еще не ощущаешь себя женщиной. Ты – девочка, которая уже немножко заигралась с этим своим «Аншлагом». Это от воспитания. Наверно, тебе не очень хочется быть женщиной, потому что твоей маме тоже не хочется быть женщиной. Вот так она тебя и воспитала.
– Яр, миленький, я вообще не понимаю, чего ей хочется.
– И не пытайся. Ей хочется ничего не хотеть, день прожит – вот и ладно.
– Как ты думаешь, она пыталась вернуть папу?
– Пыталась. Только не с того конца взялась за дело.
– Откуда ты знаешь?
– Сужу по результату. Когда женщина хочет заполучить мужчину, или вернуть его, или чего-то от него добиться, она этого мужчину затаскивает в постель. Это закон природы, Илонка, против него не попрешь. Так вот, ты любишь своего Буревого. Так будь же наконец женщиной! Иначе он останется твоим единственным мужчиной только в твоем воображении. А ты ведь хочешь любить его не понарошку, ты хочешь любить его всю жизнь, ты хочешь, чтобы он стал первым и единственным, и больше тебе никого не надо…
Яр говорил чистую правду. Правда была одурманивающая и роковая.
– Слушай, тут такое дело. Мне привезли упаковку брасматиков, я должен был сдать ее одной дуре, а дура возьми да и уйди в декрет! Ей сейчас не до того, и до нее не добраться – уехала рожать в какой-то Урюпинск. И концов не оставила. Ты бы не могла помочь реализовать? – вдруг спросил Яр. – Они идут по семь рублей. У вас же в редакции куча баб. Это «Ланком», почти настоящий.
– Как – «почти»?
– Польский. Давай я тебе дам десяток. Это семьдесят рублей. А твой навар – я тебе на следующей неделе хорошие колготки достану, осенью пригодятся.
– Знаешь что? Я тебя с Региной познакомлю! – догадалась Илона. – Она вечно что-то приносит, всем на свете спекулирует. Так она твои брасматики и это… реализует.
– Так конкурентка же! – рассмеялся Яр.
– А ты с ней как-нибудь договорись.
– Договорись?
– Ну… не красавица… Одевается лучше всех! Она из богатой семьи. На всех смотрит свысока, – стала припоминать Илона.
– А лет ей сколько?
– Двадцать девять исполнилось.
В корректуре было заведено скромненько праздновать дни рождения, поэтому Илона знала возраст всех коллег.
– Двадцать девять и не замужем. Наверно, та еще злючка. Есть все, кроме мужа?
– Наверно.
– И страшно хочет выйти замуж?
– Может, и хочет, только думает, что все мужчины – козлы и бездельники.
– Думает?
– Ну, говорит…
– Значит, хочет.
Этой логики Илона не поняла.
– Обижена она на мужчин, ясно? Обижена за то, что они ее не захотели. Ну, Илонка! Ну, как ты простых вещей не понимаешь! И впридачу – сама никого не любит. Любить, конечно, тяжкий труд, но есть люди, от природы не способные к такому труду. Ну вот, живут как-то, многие даже довольны. Хорошо. Знакомь меня с этой злючкой. Может, все не так уж плохо.
Как всегда, после разговора с Яром, который не обходился без маленького подарка (на сей раз – пробничек рижских духов «Интрига»), Илона шла домой в хорошем настроении.
Дома ждал сюрприз.
– Тебе Вероника звонила, – хмуро сказала мать. – Просила передать, что шеф возвращается через две недели. Что еще за шеф?
– Это наш режиссер.
– И что, опять будешь туда ездить?
– Буду!
Чтобы не случилось скандала, а их давно не было, мать очень долго продержалась, – Илона сбежала к соседям. Там, как всегда, было весело. Толик и тетя Таня, развлекая Максимку, наперебой пели частушки. Толик вырос в рабочем поселке и с детства наслушался этого репертуара в исполнении родной бабки и ее подружек, а тетя Таня, вместе с родней в сорок первом эвакуировавшись и попав в богом забытую деревню, по меньшей мере два года не знала другого развлечения.
Илона отозвала Галочку в коридор.
– Галь, тебе «Ланком» нужен?
– Ой, нужен! Только денег сейчас нет, мы Толику теплый свитер и ботинки вчера купили.
– Это недорого, – Илона задумалась. – Всего пять рублей.
– Действительно, недорого. Но у меня и их нет.
– Я попробую договориться за четыре. Или за три.
– Толику еще новый шарф нужен. Он ведь в КБ переходит, там нужно выглядеть прилично.
– Что ты все Толику да Толику?! – возмутилась Илона. – О себе тоже подумать надо!
Она выскочила из тети-Таниной квартиры и через минуту вернулась.
– Вот тебе «Ланком»!
– Да ты что?!
– Бери, бери!
– Ой, Илонка!
Галочка обняла Илону и поцеловала в щеку.
– Это же, это же… Я даже мечтать не могла! Ты же видишь, у нас сейчас с деньгами туго, дяди-Мишины болеют, мы им лекарства посылаем. И Максимка – врач велела делать ему массажик, массажистка знаешь сколько берет? А Толика нужно одеть по-человечески. Сперва – его, потом – меня. Знаешь, я когда его увидела в этом свитере – так просто заново влюбилась! У нас на работе одна женщина продавала, купила мужу, он мал оказался. Мохеровый свитер, понимаешь? Шикарный мохеровый свитер! И всего двадцать рублей запросила! Там один мохер дороже стоит.