Единственный вдох

Кларк Люси

Потертая синяя краска, ржавый бампер спереди. Ева заглядывает в окна: на пассажирском сиденье только дорожная карта, в подстаканнике – холодный кофе. В кузове лежат две удочки. Подумаешь, половина Тасмании ездит на синих пикапах – и большинство наверняка рыбачат, но Ева замечает, что одна из удочек замотана у основания изолентой. Во рту пересыхает. Она сама ловила рыбу на эту удочку.

– Да, он здесь.

Сол проснулся на рассвете, подсознательно понимая, что нужно делать. Собрал палатку, стряхнул муравьев с подстилки, потом разбудил

коллегу и объяснил, почему уезжает. Он мчал без остановки пять часов подряд – и вот наконец заходит в дом Жанетт.

Сол идет за ней по коридору в гостиную, переступает через провод пылесоса. На столике рядом с пустой кружкой – очищенный банан.

– А где Кайл?

– По четвергам его забирает мама, чтобы я могла заняться делами. Садись. – Жанетт показывает на диван, где лежит фиолетовое пальто и шкатулка с нитками.

Сол перекладывает вещи на подлокотник и присаживается.

Жанетт сидит на соседнем диване, скрестив руки. На ней свободный свитер с V-образным вырезом и легинсы, волосы зачесаны наверх.

– Второй раз за месяц!.. Похоже, я стала важной персоной.

Сол не настроен на пустую болтовню. Ладони вспотели, он вытирает их о джинсы.

– Я знаю, что Джексон не отец Кайла.

– Неужели? – деланно удивляется Жанетт.

– Хватит. Джексон рассказал отцу.

– Я подозревала, что Дирк знает. После отъезда Джексона он ни разу не навестил Кайла.

– Зачем ты сказала Джексону, что ребенок от него? Чтобы он на тебе женился?

– Узнав о беременности, я на самом деле не была уверена, кто отец. Надеялась – и очень хотела, – чтобы им был Джексон. – Она опускает взгляд. Руки Жанетт сложены на коленях, ногти обгрызены. – Я любила Джексона.

Это не любовь, да и обманула она не только Джексона, но и Кайла. И его настоящего отца.

– Расскажи мне про пожар в лесу.

Она резко поднимает голову.

– В каком смысле?

– Я в курсе, что вы с Джексоном там были. Хочу узнать, что произошло.

Сол уверенно смотрит ей в глаза. Поймет ли Жанетт, что он блефует? Точно ему ничего не известно, Сол лишь подозревает. Ночью он лежал в палатке без сна, и догадки в голове сменяли одна другую.

– Я разбирался в вещах Джексона и нашел его старый дневник. – Он говорит медленно, что придает голосу спокойствие и уверенность.

Жанетт настороженно слушает, покручивая на пальце обручальное кольцо.

– Думаешь, тебе все известно?

– Он написал о том, что случилось в тот день. О пожаре. Конечно, в дневнике Джексон описывает свою версию событий. – Сол продолжает сверлить ее взглядом. – Хотелось бы услышать твою.

Жанетт закрывает глаза.

– Я просто оказалась рядом, вот и все…

Сол пытается сохранять спокойствие, чтобы не выдать себя – ведь на самом деле сердце бешено колотится.

– Мы были в лесу, недалеко от мыса. Часто ходили туда покурить, и в тот день все было как обычно. Побродили, выкурили пару сигарет и ушли. – Жанетт отворачивается, смотрит в сторону сада. – Только на обратном пути я заметила, что по земле тянется дым. Джексон

не до конца затушил окурок, листья начали тлеть и загорелись. Он бросился назад и попытался затушить их, но огонь распространялся очень быстро. – Жанетт умоляюще смотрит на Сола. – Мы ничего не могли сделать. Не было ни воды, ни даже одеяла или куртки, чтобы бросить на траву, вообще ничего. Нам пришлось убежать.

В горле поднимается тошнота. Тянет открыть окно, вдохнуть свежего воздуха, однако Сол не в силах двинуться с места.

– Мы вернулись в хижину, – едва слышно продолжает Жанетт, – и я побежала к телефону вызывать пожарных, но Джексон мне запретил. Он сказал, пусть кто-нибудь другой позвонит, иначе мы будем в полной заднице, если родители узнают.

От лица отливает кровь, губы немеют.

– И вы вот так все оставили?

Жанетт крепко прижимает руки к груди.

– Мне было тринадцать, Джексону – пятнадцать. Я равнялась на него, заботилась о нем – даже тогда. Вот и сделала, как он мне велел. – Жанетт нервно сглатывает, глаза наполняются слезами. – Не думай, будто я не жалею об этом, Сол. Еще как жалею. И Джексон жалел. Мы не знали, что там ваша мама, клянусь тебе! Мы никого не видели.

От ужаса дрожат руки. Это Джексон, это из-за него случился пожар, в котором погибла их мать.

Глубоко внутри Сол всегда что-то такое подозревал. Видел, что Джексон бегал курить в тот лес, замечал, как действовало на брата любое упоминание о пожаре, знал, что он потворствует пьянству отца, сам распивает с ним виски – лишь бы не пить в одиночку. Может, Сол просто не хотел подтверждать свои подозрения, ведь тогда пришлось бы жить с осознанием того, что в смерти матери виновен брат.

Теперь кровь приливает к голове, в ушах стучит пульс. Мышцы сводит от боли, руки сжимаются в кулаки. Хочется взреветь, хочется схватить этот столик и швырнуть в окно. Сорвать все картины.

Сол встает, поворачивается спиной, прижимает к стене кулаки.

– Ты не представляешь, что стало с ним после пожара. Он скрывал от всех правду, а ложь стала… ядом, который постепенно его отравлял. – Жанетт замолкает. – Не стоит его ненавидеть, он и так ненавидел себя.

Сол делает глубокий вдох, затем оборачивается:

– Только вы двое знали?

– Да.

– И все это время ты хранила его тайну?

– Я никому не рассказывала.

Все то, о чем лгал Джексон, начинает складываться в единую картину, которую Сол не мог собрать многие месяцы.

Размышления прерывает громкий стук в дверь. Жанетт встает и идет открывать.

Сол опускает голову и шумно выдыхает. Столько лет Джексон жил с мыслью о том, что натворил. Общий секрет крепко связывает людей – однако и отравляет их связь. Можно представить, какую власть над братом имела Жанетт.

…А сейчас Жанетт говорит с кем-то на повышенных тонах.

Когда Сол слышит другой голос, то выбегает из гостиной в коридор.

Ева стоит у порога, сердце колотится. Рядом Кейли. В голове роятся вопросы. Почему здесь Сол? Он уже знает, что Жанетт ездила в Англию? Может, он тоже врет?