Единый
Шрифт:
Я “припарковался” между древней железной дорогой, тянущейся вдоль реки, и собственно дворцом, но не доехал до него. Мало того, развернулся, чтобы не тратить время на разворот, когда настанет пора убираться отсюда. Опасности я не ожидал, но сработала привычка. Мы раскинули складную солнечную панель — черную, как сажа, и совсем не отражающую свет — на крыше машины.
Я просканил пространство — во дворце ни одной живой души.
— Шляется где-то наш дед, — сообщил я Витьке.
— Не помер ли? — озаботился тот.
— Может, и помер.
—
Мне его юмор не понравился.
— Намекаешь, что я его тоже забью до смерти?
— Понятия не имею, что ты с ним сделаешь. Но он тебя, по сути, и прикончил. И если бы не сверхъестественные силы Поганого поля…
— Я взорвался не в Поганом поле, а в Вечной Сиберии.
— Кирсанов сказал, что Поганое поле везде, но не всюду у него одинаковая сила. Так что ты собираешься сделать с Решетниковым? Тоже в угол поставишь?
Я поглядел на заляпанный кровью рукав рубашки. Надо бы ее отстирать…
— Не думаю, что Решетников так выбесит, как Админ. Дам ему пару пощечин и отберу какую-нибудь дорогую игрушку вроде дрона или той антенны, что отпугивает Уродов и управляет ими.
“На черта мне его антенна? — подумал я. — У меня есть Знак Вечной Сиберии, который сам по себе отгоняет погань. Пусть он недоустановлен, но силу имеет. А без антенны дед тут быстро загнется… Ай, что-нибудь да отберем у деда. Ибо нефиг людей на смерть отправлять!”
— Пойдем в дом, — предложил я. — Подождем старика там.
— Он нашу тачку спалит и испугается.
— Я его почую. И не знает он, что эта тачка моя. Он наверняка уверен, что я сдох.
Мы направились ко “дворцу”.
На первом этаже царил привычный бардак. Мы поднялись по винтовой лесенке на второй уровень, где бардак достигал своего апогея. Похоже, Решетников стаскивал сюда хлам со всех строительных мусорок. В воздухе висел запах грязи, пыли и машинного масла. Дальний конец помещения пропадал в полумраке, где светились и перемигивались какие-то индикаторы.
— Добрый день, дорогие гости! — внезапно раздался громкий женский голос с великолепной дикцией.
Витька подпрыгнул, а я отшатнулся, потрясенный тем, что не почуял присутствия живого существа. Спустя мгновение смекнул: Наташа! Голосовой помощник Решетникова, которого дед загрузил в биобота из Республики Росс. За последнее время со мной стряслось слишком много событий, и я как-то позабыл об этом факте.
Из полумрака вышла стройная и высокая женская фигура в линялом застиранном мужском халате, ничуть не скрывающем восхитительные пропорции, которым бы позавидовала любая фотомодель. Пышные черные волосы ниспадали по плечам и достигали чуть ли не середины туловища. Кожа белая, мерцающая в полумраке, без родинок, веснушек и дефектов. Я не сомневался, что россы могут сконструировать биобота ничуть не отличающегося от настоящего человека, но именно эта модель была сделана по техзаданию человека, имеющего весьма любопытное представление о женской привлекательности и идеальности физического тела.
— Привет, Наташа, — ответил я. —
— Это кто? — удивился Витька.
— Решетников. У него имя-отчество есть.
— Володя вышел по делам, — сообщила Наташа, останавливаясь напротив нас. Она не стояла, как манекен, а переступала с ноги на ногу, причем делала это изящно, теребила поясок халата, поднимала брови и переводила с меня на Витьку и обратно любопытный взгляд. То есть совершала множество мелких движений, которые обычно отличают живого человека от статуи. — У Повелителя Поганого поля много обязанностей.
— Никакой он не Повелитель, — хмыкнул Витька, разглядывая куклу с большим интересом. Его глаза находились на уровне упругой груди, рвущейся из плена ветхой ткани, и смотрел Витька в основном на эти соблазнительные выпуклости.
Вероятно, Решетников не нашел женской одежды и обрядил биобота в собственный халат. Наташа была босиком — не нашлось и подходящей обуви. Что ж, красивая женщина должна быть либо в платье, либо обнаженной… Даже старый халат смотрелся на Наташе как платьице: поясок охватывал тонкую талию, а полы едва доставали до середины бедер, в образовавшемся же “декольте” загадочно выглядывала грудь.
Само собой разумеется, настоящая живая женщина ни за что не согласилась бы жить в этом трехэтажном сарае вместе с чокнутым пердуном да еще расхаживать целыми днями босиком и в линялом халате, но преимущества биобота в том, что он биобот. Как запрограммируешь, так и будет себя вести.
— Вы ошибаетесь, дорогие гости, — лучезарно улыбнулась Наташа, — Володя — единственный и неповторимый Повелитель Поганого поля, могущественный, ослепительный в своем блеске величия, неповторимый, умнейший из умных.
— Это он тебе сказал? — спросил я.
В разговор вклинилась Ива, обычно тихонько сидящая в моей нейрочипе:
— Ее программа очень примитивна, Олесь, — сказала она, и я уловил нотки неудовольствия в ее мысленной интонации. — Нет никакого смысла с ней разговаривать. Этот биобот способен на гораздо большее, чем носить в себе простой голосовой помощник.
— Например? — заинтересовался я.
— Этот биобот может… — Ива запнулась и неуверенно продолжила: — Может вместить меня.
— А? Как это?
— У меня нет тела, — напомнила Ива. — А твоим я пользоваться не буду по этическим соображениям. Кроме того, неизвестно, как это отразится на твоем здоровье. От меня будет больше пользы, если я обзаведусь своим телом.
— Вот этим? — показал я на Наташу. Я присвистнул от восторга: идея была гениальная. Как она не пришла мне в голову раньше? — А ведь верно! И заодно отберем игрушку у Решетникова! Как ты… переместишься?
— Прикоснись к ней.
Допарт умбота был установлен мне простым прикосновением к темени. Я же взял Наташу за руки — они были мягкими и теплыми, на ощупь не отличимыми от человеческих. Витька наблюдал за нами с кривой улыбкой, но вопросов не задавал — понял, что я переговариваюсь с Ивой. Иконка допарта умбота засияла.