Эдит Пиаф
Шрифт:
Говорят, что единственной простительной ошибкой является ошибка молодости. Эту ошибку Эдит себе не прощала никогда. Но осознание истинных масштабов постигшей ее трагедии пришло значительно позже – когда жизнь уже клонилась к раннему, но неизбежному закату…
Эдит Пиаф выходит на большую сцену.
20. Прощание с Сесель
Моросил
Глаза Эдит оставались сухими. Неожиданно она поймала себя на мысли, что думает совершенно о другом. Ее занимала эта идиотская вчерашняя проблема – что надеть, чтобы соответствовать трагическому моменту похорон? Строгого черного платья у нее не было, как не было вообще ничего, кроме пестренького платьица, в котором она пела на улице, и смешных стоптанных туфелек. В этом она сюда и пришла, накинув на плечи темно-синюю шаль, которую она на скорую руку соорудила из гостиничной портьеры.
Марго Дюпон, мать Луи и бабушка покойной Сесель, по-своему истолковала поведение Эдит. Она обняла ее, всхлипнула и произнесла:
– Не убивайся, не надо… Поплачь, и тебе станет легче. Боже, какое горе…
Эдит отстранилась. Ее совершенно не трогали слезы этой женщины.
– Мы виноваты, – причитала Марго. – Мы все виноваты – не уберегли…
Кадр из фильма «Жизнь в розовом цвете» об Эдит Пиаф. 2007 год.
Забормотал священник. Двое рабочих взялись за крышку гроба.
Эдит вздрогнула и… отвернулась.
Гроб опустили в могилу и засыпали землей. Сверху установили простой деревянный крест.
«Как все нелепо, – горестно подумала Эдит. – Ужасно и нелепо».
– Луи скоро подойдет, – сказала Марго Дюпон. – Он где-то задержался, но обязательно подойдет…
– Мне плевать на вашего Луи, – сказала Эдит. – Я вообще не знаю, кто такой Луи. Так ему и скажите.
И она побрела прочь…
21. Я не могу без мужчины!
Сколько же всего в ней было намешано – и равнодушия, и страсти, и сердечности, и черствости, и эгоизма, и сострадания. Эдит, Эдит, кем же ты была? Ангелом или чудовищем? Богиней или ведьмой? Легендой или… земной женщиной?
Не важно – кем. Важно, что была. Рядом с нами. И вместе с нами…
Спустя всего несколько дней после похорон, Эдит уже веселилась в кругу друзей. И это была тоже она. Глубина чувств, осознание непоправимости утраты придет к ней позже – вместе с большой любовью. А пока – пой, пой, волшебница Эдит! У тебя это здорово получается.
Оглядываясь на прошлое, под конец своей бурной жизни Пиаф сама удивлялась собственной непредсказуемости, легкомыслию и непостоянству. Она меняла мужчин с такой легкостью, словно надеялась познать любовь всех, с кем сводила ее судьба. Однажды она сказала сестре Симоне:
– Момон, я просто не могу, когда в доме нет мужчины. Это даже хуже, чем день без солнечного света. Без солнца, в конце концов, можно и обойтись – есть электричество. Но вот дом, в котором не висит где-нибудь мужская рубашка и не разбросаны повсюду
В кабаре.
22. Его Величество Шанс
В один из пасмурных октябрьских дней 1935 года по парижской улице Труайон шел хорошо одетый человек, с виду богач или видный чиновник. На перекрестке с авеню Мак-Магона собрались люди. Они слушали уличных артистов. Какая-то девчонка пела под аккордеон. Человек намеревался пройти мимо, но… остановился. Девчонка пела:
«Она родилась, как воробышек, Она прожила, как воробышек, Она и помрет, как воробышек!»Его поразил голос. Сильный, низкий, проникновенный. Перед ним была уличная певичка с голосом, которого он прежде не слышал.
Нахмурившись и сложив руки на груди, он стоял, опустив голову, и – слушал.
Певичка обратила на него внимание. А когда закончила песню и ее подруга отправилась по кругу, собирая со слушателей мелочь, подошла к нему.
– Ты ненормальная, – сказал он прямо, без всякого вступления. – Ты сорвешь голос!
– Должна же я как-то зарабатывать себе на жизнь? – ответила певичка, с улыбкой глядя прямо в глаза этому холеному мсье.
– Должна. Но делать это лучше не на улице, а в каком-нибудь кабаре.
– Но у меня нет контракта!
– Он у тебя будет… Послушай, я – Луи Лепле, хозяин кабаре «Жернис». Приходи в понедельник к четырем часам.
Затем он протянул ей банкноту в пять франков.
– Купи себе чего-нибудь поесть…
С Луи Лепле. 1930-е годы.
23. Кабаре «Жернис»
Эдит и не думала идти в «Жернис». Шутка, глупая шутка прохожего. Какой он хозяин? А вдруг… и правда хозяин? Вдруг он действительно Луи Лепле?
По адресу Пьер-Шаррон 54 она добиралась на метро. И здорово опоздала. К «Жернис» она подбежала, когда часы уже показывали пять. На пороге кабаре ее ждал все тот же холеный господин.
– Опоздание на час, – усмехнулся он. – Хорошенькое начало…
Они вошли в пустой зал кабаре. Эдит никогда раньше не была в «Жернис». Сюда бы ее, уличную замарашку, никогда бы и не пустили. Здесь подавали шампанское и икру. И здесь собиралась богатая публика.
У рояля сидела молчаливая дама, как потом выяснилось – супруга врача, зарабатывающая на жизнь аккомпанементом. Она знала свое дело. И это было настоящим спасением для Эдит – девушка не имела ни малейшего понятия о нотах.
И Эдит запела… Она спела все свои песенки, какие только знала. Лепле слушал, подперев голову рукой. Его голубые прозрачные глаза светились восторгом, который он, впрочем, скрывал за напускным равнодушием.