Ее чудовище
Шрифт:
С остервенением срывая повязку с раненой руки, я впервые так горячо и искренне радовалась, что отметины от зубов Мисси заживали столь долго.
Растревожить трудно срастающуюся рану удалось без проблем — на языке чувствовалась горечь от заживляющей мази, что мы накладывали всего несколько часов назад, но я не обращала на это внимания. Сцеживая в небольшую лужицу между камнями капли крови, я беззвучно шевелила губами, про себя повторяя как заведенная:
«Барон. Барон. Барон.
Разговоры прервались неожиданно — казалось, на площадь опустилась тяжелая, недоверчивая тишина.
Я была услышана.
— Развлекаетесь? — зло спросил знакомый голос.
Я судорожно вздохнула, от облегчения, навалившегося в один миг, закружилась голова.
Барон медленно осмотрелся. Хмыкнул, увидев недопривязанную к столбу Улису — появление Высшего затушило энтузиазм тех, кто ее привязывал: отпустив веревки, они с ужасом смотрели на высокую фигуру в черном, что замерла посреди смятенной толпы.
Люди отпрянули, стоило им только понять, кто заглянул на огонек… А не узнать Высшего было невозможно — слишком отчетливо ощущалась его нечеловеческая природа в этот отчаянный час. Слишком ярко сияли зрачки, жадно ловя и отражая лунный свет. Слишком нереальным было его лицо, освещенное неверным пламенем факелов.
— Выглядишь ужасно, — сообщил Барон, когда очередь дошла до меня.
В невозможной тишине, под полными ужаса взглядами я смогла выдавить из себя лишь слабое:
— Я очень рада вас видеть.
— Ну разумеется рада, ты же меня позвала, — фыркнул Барон и шагнул ко мне.
Кто-то упал в обморок.
Я не видела кто, слышала лишь звук, с которым тяжелое тело свалилось на камни мостовой — я неотрывно, как завороженная, следила за приближением Барона.
Опустившись на корточки передо мной, он крепко взял меня за подбородок, заставляя повернуть голову сначала в одну, потом в другую сторону, сердито меня разглядывая.
Следующей осмотру подверглась окровавленная рука.
— Все еще жалеешь их? — спросил он сухо.
— Не особо, — ответила я. Получила в награду за свое жестокосердие удивленную недоверчивую улыбку и рискнула пожаловаться: — Они обидели Улису. А еще разгромили мой магазин.
— Они его починят, — пообещал Барон. Не видел он, что случилось с дверью… стеной.
Вокруг царила тишина. Такая… мертвая, совершенно противоестественная.
— Почему они не пытаются сбежать?
— Сам задаюсь этим вопросом, — признался Барон. — Но это крайне предусмотрительно с их стороны. Любого, кто попытается сбежать, я выпью досуха.
Покой в беспамятстве нашло еще несколько человек.
Довольный произведенным эффектом, Высший сказал:
— Расскажешь, что произошло?
—
— Вас? — переспросил Барон. Только сейчас он обратил внимание на еще один столб и еще один разложенный у его основания костер. — Не только ведьму?
— Они очень оскорбились тем, что я вожу с ней дружбу.
— Хм-м-м, — окинув взглядом оцепеневшую толпу, Барон мрачно предложил: — Бегите.
Никто не сдвинулся с места. Все они хорошо слышали и очень хорошо помнили его слова — смертников и сумасшедших среди самопровозглашенных ведьмоборцев не было… как они думали.
— Ваш выбор, — сказал Барон. Не успел еще никто осознать, что это все не к добру, как на мостовую со сдавленным стоном упало двое.
Следующим рухнул один из связывавших Улису.
Потом упал страж с повязкой на рукаве — Барон кашлянул и поморщился:
— Заклинатель.
Только тогда до меня дошло страшное.
— Вы ими питаетесь! — пораженно выдохнула я. — Но разве это возможно?
— Я намного страшнее того образа, что рисуют ваши легенды, — Барон оскалился. — И я зол.
Зарыдала какая-то женщина, но никто не пытался бежать. Все они, как один, верили, что их минует гнев Высшего — не может же он в самом деле выпить всех… Побежать же — значит обратить на себя его недоброе внимание.
Упало еще два тела: что примечательно — все выпитые были мужчины. Женщин Барон щадил или просто оставил на десерт…
— Хватит, пожалуйста, — попросила я тихо, в последний момент придумав достаточно вескую причину своей глупой просьбы. — Если вы их всех сейчас убьете, кто будет восстанавливать мой дом?
Барон прищурился:
— И тебе их совсем не жалко, да?
— Не очень, — вынуждена была признаться я. О том, что это его питание выглядело жутко и такого не заслуживает никто, я говорить не стала. Быть сожженным на костре тоже никто не заслуживает…
Для того, чтобы мотивировать запуганных ведьмоборцев на ремонт моего магазина, у Барона ушло не больше минуты. Голос его разносился над перекрестком, и внимали ему почти не дыша. Даже надрывный плач сделался тише.
Скупую свою речь закончил он многообещающим:
— Тех же, кто решит, что их это не касается, я найду и выпью. Не уверен, что ограничусь лишь вашими жизнями. Насколько я помню, люди склонны заводить большие семьи…
Рыдания усилились.
— Я забираю тебя, — сообщил Барон, протянув мне руку.