Ее чудовище

Огинская Купава

Я как раз восхищалась тем, как качественно он всех запугал, и несколько растерялась.

— Зачем? Второй этаж же не пострадал…

— Эти люди пытались тебя сжечь, — раздраженно напомнил Барон. — Ну же, дорогая!

— А Улиса?

— За ней я вернусь позже, — пообещал он, теряя терпение.

— Давайте вы лучше за мной позже вернетесь? — предложила я.

— Дорогая…

— Шелла, — утомленно перебила его я. — Улиса ранена, возможно серьезно. А у меня разве что пара синяков и несколько царапин.

Подозреваю, Барон с огромным удовольствием

напомнил бы мне, кто из нас древнее чудище, зло из легенды и просто неубиваемое создание с поганым характером, а кто слабая, бесполезная человеческая девчонка, но его отвлекли.

— Что здесь происходит? — вопросил громогласный голос, для пущего эффекта усиленный магией.

Я нервно хохотнула.

В круг света ступил Санхел, за его спиной сумрачной стеной застыло с дюжину стражей, быть может чуть больше.

Вероятно, кто-то из горожан, мимо домов которых нас тащили, или владелец магазинчика, перед дверьми которого собирались творить злодеяние, вызвал стражу.

Это странным образом воодушевляло — значит, не все так уж плохо, люди не безнадежны.

— А, капитан, — с притворным радушием протянул Барон, — рад вас видеть. Позвольте отметить то, как невероятно точно вы подгадали момент появления.

— Мы прибыли так быстро, как смогли, — сухо отозвался капитан.

— Недостаточно быстро. — Высший был зол, и злость свою готов был срывать на всех без разбора. На виновных и безвинных. Я позволила себе маленькую эгоистичную радость — меня гнев Барона обходил стороной. — Даже не запыхались.

— Послушайте…

— Если бы я не прибыл в нужный час, вашему бутафорскому отряду достались бы два сожженных женских тела и вид убегающих преступников, которых вы едва ли смогли бы поймать.

— Барон, — тихо позвала я.

Улиса все еще была привязана к столбу и все еще истекала кровью. Ей нужна была помощь, а он тут стражу стыдит.

— Я благодарен вам за содействие, — четко проговорил Санхел.

Мне даже на секунду почудилось, будто это там сейчас лейтенант Мабэти на самом деле стоит – таким сухим и официальным был его тон.

— Давайте просто уйдем, — попросила я, поспешно вцепившись в его ладонь. Почувствовала просто, что он собирается встать: говорить гадости, будучи так близко к земле, Высшему не моглось. — Улисе нужна помощь.

— Ведьмы крепче, чем ты думаешь, — хмуро сказал Барон.

— Но вряд ли так крепки, как думаете вы, — огрызнулась я.

Напуганная и уставшая, я чувствовала, как болит каждая косточка в моем теле, как ноет закровившая рана, и совсем не боялась дерзить Высшему.

Я слишком устала, страдала от не прекращающейся весь день головной боли и просто хотела, чтобы все кончилось.

— Будь по-твоему, — легко согласился Барон, поднимая меня на ноги.

Я пошатнулась, он удержал.

— Капитан, собравшиеся здесь люди задолжали этой милой… — запнувшись, Барон критически осмотрел мое бледное лицо, запавшие глаза, побелевшие губы и зачем-то решил быть честным, — этой некогда милой девушке ремонт ее дома. Смею надеяться, вы проследите

за ходом ремонтных работ. Думаю, никто из нас не хотел бы, чтобы заниматься этим пришлось мне. Не прощаюсь…

— Сначала Улиса, — выпалила я, вырвав свою руку из его пальцев, и, чтобы хоть как-то сгладить свою резкость, добавила: — Пожалуйста.

— Может, и не зря тебя сжечь хотели, — проворчал Барон, но площадь покидали мы втроем.

Я, едва стоящая на ногах, почти повисшая на плече Барона, бесчувственная Улиса в его руках и Барон, не испытывающий никакой радости от совершения этого неожиданно доброго поступка.

Глава десятая.

О гостеприимстве

Я не думала о том, куда мы попадем. Меня это ничуть не волновало, куда важнее было оказаться как можно дальше от того места, тех людей и костров, разложенных для нашего сожжения.

Ничто, по моему мнению, не могло оказаться хуже смерти в огне…

Застыв в немом удивлении, я ошалело и недоверчиво разглядывала неровные каменные стены без окон — отсутствие естественного освещения с избытком компенсировалось множеством осветительных кристаллов. Они были везде: крепились к сводчатым потолкам, таились в неровных мелких нишах, будто созданных самой природой, и сияли над вырубленными в стенах проходами — интригующими, полными непроглядной темноты.

На всякий случай крепче вцепившись в плечо Барона, я медленно обернулась назад.

— Мы в коридоре, — тихо заключила я после нескольких мгновений сосредоточенного осмысления увиденного.

— Именно так, — подтвердил Высший и коротко свистнул.

Звук, подхваченный эхом, множась и теряясь в высоких сводах, разлетелся во все стороны.

Спустя несколько секунд прямо из таинственного прохода, рядом с которым мы стояли, выступила странная фигура.

Это была огромная шарнирная кукла-марионетка — среднего человеческого роста, весьма субтильного телосложения и одуряюще жуткого вида. На деревянном, выбеленном краской лице неестественно ярко сверкали стеклянные глаза: прозрачные, синие, прекрасные, как сапфиры, и такие же мертвые. Щеки и губы куклы алели щедрыми мазками красной краски.

Я на всякий случай отступила за Барона, покачнулась и едва не упала, но устояла, похвалив себя за то, что Высшего так и не отпустила, продолжая крепко за него держаться.

Шаткость моего положения не ускользнула от внимания куклы.

Жуткий застывший взгляд задержался на мне на секунду, не больше, но успел пробрать до самых костей и на время отнять голос. Потом Барон нетерпеливо велел, разгоняя жуткое наваждение:

— Возьми ее. — Хрупкая на первый взгляд кукла в белом платьице, с золотыми кудрями и тонкими ручками, пальцы которых легко гнулись под любым углом и в любую сторону, не напрягаясь, перехватила бесчувственное тело ведьмы — я попыталась возмутиться, но ком в горле не позволял словам вырываться наружу. — Ее необходимо осмотреть и залечить раны.