Ее чудовище

Огинская Купава

Вернулся Санхел с большим отрядом, нервным Иветти и командором.

Бэйс был в бешенстве, как и предсказывалось.

— Устала? — спросил Барон, пока вокруг суетились стражники. Протискиваясь мимо нас на второй этаж, к лорду, стражник ни разу не решился возмутиться или попросить подвинуться.

Справлялся как-то.

Бэйсу было не до нас. Едва удостоив Высшего взглядом, он скрылся в подвале.

— Это все так нечестно, — невпопад ответила я.

Барон усмехнулся.

— Разве есть что-то нечестное

в смерти?

— В преждевременной — да, — уверенно ответила я.

— Значит, оправдывать этого человека ты не будешь?

Я невольно обернулась. На втором этаже незнакомый мне стражник брезгливо пытался добиться от лорда объяснений.

— Он не похож на человека, отвечающего за свои действия.

— Только не говори… — возмущенно начал Барон. Я его перебила:

— Но это не оправдание, я понимаю.

— Приятный сюрприз. В море твоей безмозглой доброты зародился здравый смысл. — Слова его были полны ядовитой издевки. Я решила ее не замечать.

Из коридорчика послышался злой голос Иветти — из подвала подняли первые тела.

— Я сегодня больше не смогу, — смущенно сказала я. — У меня просто нервов не хватит на еще парочку грязных секретов.

— Продолжим завтра, — легко согласился Барон.

Он отлучился всего на несколько минут, чтобы пообещать Санхелу, что мы, конечно, сейчас уходим, но завтра непременно вернемся.

Едва ли капитан был рад это слышать.

*

Дома было тихо и пусто.

На пороге, там, где я ее и оставила, стояла нетронутая мисочка с фаршем. Подсохший за день, он выглядел жалко и печально.

Я сокрушенно вздохнула и уверенно перешагнула через порог, решив дать Бозильде еще один шанс.

Ну правда, вдруг она таки придет ночью?

— Что-то не так? — спросил Барон, излишне внимательный в ненужных вещах.

— После того как мой магазин… разгромили, Бозя не приходила. — Я еще раз вздохнула. – Прекраснейшая мне больше не благоволит.

— Бозя? — переспросил Барон, старательно передавая взглядом все свое удивленное непонимание. — Прекраснейшая?

— Уличная кошка, — неохотно пояснила я. Мне хотелось смыть с себя этот день и выпить крепкого до горечи чаю, а не объяснять Барону наши простые человеческие суеверия. — Она вроде как удачу приманивает к дому, в котором столуется.

— Не сильно она старалась к тебе удачу приманить, — хмыкнул Барон.

— Почему? Вас же я встретила.

Наивная моя честность была встречена глубокомысленным молчанием.

Барон был потрясен.

— Неужели и правда не жалеешь, что подошла ко мне той ночью?

— А почему должна? — Я остановилась, потому что идти и говорить мне было уже очень сложно. Сил хватало на что-то одно. Неторопливо и шатко повернулась к нему, чтобы видеть лицо, и сказала: — Спасибо.

Давно пора было это сделать. На самом деле, мне стоило бы благодарить его каждый день, но особо благодарной

я никогда не была…

— За что? — не понял он.

— За все.

На второй этаж мы поднимались в напряженной тишине.

Улиса все еще не вернулась, но у меня не возникло и мысли беспокоиться о ней. Я была измотана и расстроена и просто пообещала себе все ей высказать, когда она вернется.

Уже на кухне, послушно замерев позади меня, терпеливо дожидаясь, когда я решу, чего хочу больше — умыться или прилечь, Барон спросил:

— Как она выглядит?

— Кто?

— Эта кошка.

Я объяснила, не подумав удивиться и поинтересоваться, что он собирается делать с этими знаниями.

Моя вина.

Барон отказался от чая, велел мне ложиться спать и ушел.

Я с удовольствием последовала его совету.

Легла, уснула, кажется, даже сон какой-то увидела, а потом меня нагло и бесчеловечно разбудили.

Сначала я подумала, что вернулась Улиса, только она могла войти в магазин, не потревожив активированную защиту…

С запозданием до меня дошло, что шипеть и утробно урчать ведьма точно бы не стала.

Потом я поняла, что забыла об одной интересной личности, для которой никакая защита не преграда… особенно та, которую он сам же и возводил.

— Дорогая, у тебя ресницы дрожат, я знаю, что ты не спишь, — сказала интересная личность.

Я зажмурилась.

— Открой глаза, посмотри на них и скажи, которая — твоя кошка, — велел он.

— Что? — Я подскочила на кровати, почувствовала, как на голову мою обрушилась крыша дома, небо и звезды и заглядывающая в окно луна, и рухнула обратно на подушку, придавленная всем миром, крепко сжимая виски.

Тихое мое подвывание заглушил раздраженный голос Барона.

— Бестолочь, — вздохнул он.

На пол мягко упало два рычащих кота, тут же бросившихся в разные стороны. Я с ужасом представила, как буду выпроваживать напуганных животных из дома.

Когда Барон склонился надо мной, я выглядела совсем уж несчастной и замученной.

Лба коснулась прохладная ладонь.

— Болит?

— Угу.

Он нахмурился.

— Как тебе помочь?

— Вы это серьезно? — недоверчиво спросила я, щурясь на него — открывать глаза было больно и страшно, казалось, глазные яблоки просто вывалятся из глазниц.

— Ну не бросать же тебя в таком состоянии.

Спорить я не стала. Идти на кухню за порошком для компрессов и в ванную за тазиком с холодной водой и полотенцем мне совсем не хотелось.

Барон послушно принес стакан воды и нужный сверток с обезболивающей смесью, хотя искал долго и в ходе поисков умудрился что-то уронить на кухне. Помог выпить горькую смесь, разведенную в едва теплой воде, оставшейся от моего вечернего вялого чаепития.

С водой для компрессов Барон разбирался уже самостоятельно.