Её личное безумие

angel.anastasia

Всё давило на Лорен. Перед глазами было убийство Виктории, испуганный взгляд Зейна и то, с какой безнадёжностью он сжимал раненное тело погибшей девушки. Эти моменты заставляли кровь застывать в теле. Они лишали всякого рассудка и оставляли за собой лишь болезненные шрамы, избавиться от которых уже не казалось возможным.

Лорен была уверенна, что это конец. Что вся её жизнь и жизнь её близких просто напросто уничтожена.

Ведь разве после такого можно вернуть хоть что-то назад? Всё существование превращалось просто в безумный ад и Лорен окончательно убеждалась

в этом, ощущая дикий страх внутри и непонимание, как жить дальше.

Ничего не хотелось. Отчаяние захватило её с головой. И оставило лишь этот ужас, лишь эту слабую надежду на то, что Луи перестанет её мучить дальше. Что он просто её освободит. Ведь если ей придётся остаться с ним и прожить ещё хоть какой-то кусочек времени, то Лорен просто сойдёт с ума. Она не выдержит. Она перестанет бороться за своё счастье.

– Вижу, ты уже можешь передвигаться, – кто-то зашёл на балкон.

Лорен тут же с испугом оборачивается, даже забывая про красивый вид Тихого океана и с бешеным стуком сердца присматриваясь к своему неожиданному гостю.

Луи. Совершенно тот же, каким он и был перед ней на протяжении всего этого времени: строгий, опасный, бесчувственный.

Его голубые глаза не отображают больше того солнечного света и заряжающего оптимизма. Улыбка на его губах не придаёт сил и не дарит приятной бодрости. Его тело больше не несёт в себе ощущения полной защиты.

Теперь он только пугает её. Томлинсон стал настоящим монстром в её глазах и Лорен знает, что так уже будет до самой её смерти. Этого точно не изменить. Этого точно уже никак не исправить.

– Да, мне уже лучше, – сквозь дрожь заставляет себя ответить Лорен.

Отодвигаясь от перил, она делает уверенный вздох и присматривается к стоящему перед собой парню. Биение её сердца ускоряет свой темп и Лорен раздражает это. Она не хочет больше так панически бояться этого мерзкого человека. Прошло много времени. Она должна найти в себе силы, чтобы выкинуть из себя всю эту трусость и оставить лишь ту самую необходимую уверенность в себе. Пора становится беспощадной, Грейсон. Пора перестать надеяться, что Луи, которого ты когда-то любила, вернётся.

– О, прекрасно, – он ухмыляется. Он смотрит на неё пристальным взглядом, так и заставляя её покрыться дрожью по всему телу. – Тогда думаю, ты будешь не против спуститься со мной в один небольшой номер. Там живут... мои друзья.

Холод застывает в сердце. Эти слова действуют на девушку, словно ведро ледяной воды, от которой тут же вспыхивает неожиданная энергия. Она злится. Лорен чувствует, как ярость овладевает всем её телом.

– Я никуда не пойду! – злобно заявляет она, тут же отступая назад. – Даже не надейся, Томлинсон. Я не сдвинусь с этого места.

Мужская ухмылка становится ещё опаснее. Глаза загораются строгим предупреждением.

Он делает шаг к ней — такой спокойный, медленный. Это передвижение всего за секунду лишает её всех сил. Внутри тонкая грань разрывается. Страх просто сковывает её и Лорен уже понимает, что не сможет ему противиться. Она слишком слаба.

– Пойдёшь, – резко говорит он, хватая её за руку. Прикосновение

обжигает и Томлинсон до боли впивается в её кожу своими пальцами. – Ты прямо сейчас заткнёшься и спустишься со мной вниз, Лорен. Ведь ты... – он говорит уже шепотом. Наклоняется к её уху и говорит эти столь страшные, выводящие из себя слова, – ты же не хочешь, чтобы я снова кого-то убил, да Лорен?

Вспышка. Перед глазами крики, боль. Такое страшное, такое жуткое воспоминание.

«Виктория обессилено падает на землю и за ней же падает Зейн. Её рана. Её боль в глазах. Тот момент, который полностью уничтожил всю надежду. Тот миг, когда жизнь приняла свой самый опасный и безвозвратный поворот.»

Она с дрожью пытается кивнуть. Сил на то, чтобы спорить нет и Лорен приходится верить в то, что Луи не смог задумать ничего такого ужасного. Ведь, что может быть для неё хуже смерти? А если он её и убьёт, то это будет только к лучшему.

– Не переживай, дорогая, – Луи обхватывает её за талию и с улыбкой наблюдает за тем искренним страхом, что невольной волной проявлялся в её глазах. – Убивать я тебя не стану. На этот раз будет кое-что иное. Я просто изменю всю твою жизнь.

Её сердце бьётся ещё чаще. Ладони потеют и ноги медленнее осуществляют свои шаги. Она даже ни о чём не думает, когда спускается по мраморным лестницам и когда вместе с Луи застывает перед тёмной высокой дверью. Из головы всё выбивается. Внутри остаётся лишь пустота.

– Входите, ребята, – с довольной улыбкой говорит незнакомый Лорен мужчина, что успевает так быстро открыть перед ними дверь.

И девушка даже не понимает, что делает. Она теряет свой рассудок. Она теряет все свои мысли. Просто делает шаг и оказывается внутри. Видит все эти жуткие приборы, видит всю эту собравшуюся компанию людей.

А затем она понимает. Вдруг резко так всё осознаёт.

Опять мир разламывается на куски. Опять кровь перестаёт течь по её жилам. Лучше бы она умерла. Лучше бы её прямо сейчас прикончили в этом месте.

– Ты не сделаешь этого со мной, – отчаянно произносит Лорен, так быстро оборачиваясь в сторону Томлинсона.

Она умоляет его. Смотрит таким нежным взглядом и просто умоляет остановиться. Он не может так поступить. Он не может совершить с ней такую жестокость.

– Сделаю, – его слова причиняют боль. Невыносимую, жестокую. Они лишают её всякой надежды и Лорен просто хочется закричать.

Поэтому она и кричит. Громко. Сильно. Так, чтобы это услышал весь мир.

Лиам всегда знал, что Виктория не была простым человеком. Его сестра всегда была непредсказуемой. В детстве она удивляла родителей своей энергичностью и своей храбростью, так как она всегда была безумным ребёнком, у которого не было никаких преград. Она научилась лазить по деревьям уже в два года, могла пробежать несколько километров уже в пять лет, а в семь она овладела навыками нескольких боевых искусств. В Виктории всегда горела жизнь. Она была не просто активной, она умела чувствовать опасность и бороться с ней единственным известным ей способом — Виктория побеждала свой собственный страх.