Её личное безумие

angel.anastasia

Дрожь. Страх. Такое ощущение, что он только что умер.

– Не ищи нас больше, Малик, – хладнокровный голос. Жестокое и ужасающее заявление Томлинсона. – Больше ни меня, ни Лорен нет в твоей жизни.

И Зейну ничего не остаётся сделать. Он ледяным взглядом смотрит перед собой. Лишь слышит яростные крики Лорен, пытающейся так отчаянно выбраться. Она не хочет уходить. Она орёт, что есть силы, и этот визг пронзает сердце Зейна ещё больнее. Теперь он плачет. Теперь он винит самого себя за всё, что успело случиться.

Лорен беспощадно отнимают у него. А

Виктория... девушка в полной безнадёжности умирает прямо на его руках.

– Зейн... – её голос. Слабые попытки Виктории хоть что-то сказать. Хоть что-то объяснить. – Зейн, мне так больно.

Её прерванный вздох. Малик понимает, что уже всё кончено, и он просто заботливым движением садится возле её тела. Подбирает её голову на свои колени, так трепетно запутывается в её волосах.

Виктория едва двигается. Карие глаза смотрят сквозь него и он видит, какой глубокой оказывается её рана. Это был конец. Такой страшный, что Малик не мог до сих пор это так запросто принять.

– Зачем? – спрашивает он, всё ещё щуря свои глаза от болезненных слёз. Дыхание сбитое. Сердцебиение такое учащённое. – Зачем ты это сделала, Виктория?

Зачем она спасла его? В тот момент, когда Луи выстрелил в его тело, зачем Виктория прислонила его собой?

Но он уже знал ответ. Уже понимал всю причину её таких жутких действий, но всё также отказывался это принять. Разве Зейн этого достоин? Разве он достоин, чтобы кто-то умирал из-за него?

– Прости меня... – её шёпот. Глаза Виктории закрываются. – Я хотела... я хотела помочь тебе. Я хотела, чтобы ты был счастлив.

Господи. Это больно.

Он сжимает её в своих руках и почти не дышит. Нет... нет, она не может уйти, после всего этого. Он не может её отпустить. Пожалуйста. Боже мой, ну пожалуйста!

Но мольбы уже никто не слышит. Уже никто не прислушается к ним.

Потому что Виктория сделала свой выбор. Она захотела умереть ради того, кого любила больше всего на свете.

Ещё являясь маленьким ребёнком, эта девушка хотела всего лишь одного — настоящей любви и такой, чтобы её сердце дрожало от силы данного чувства. Бог дал ей эту любовь. Но он всё равно не дал ей нужного счастья.

И почему?

Потому что Виктория не умела дарить этого счастья остальным. А пока не научишься делать счастливыми других, таким ты никогда по-настоящему не станешь.

Но сейчас. Сейчас, ведь всё изменилось, правда?

Виктория ощущает сильную радость. Она вспоминает всю свою жизнь и жалеет, что была таким плохим человеком. Сегодня она наконец захотела сделать хоть что-то хорошее. Она хотела помочь и вот, куда это её привело?

Нет. Это не привело её к смерти.

Это привело её к самому счастливому мгновению в её жизни.

Зейн был рядом. И она знала, что готова была сделать ещё немалое, чтобы просто видеть его так близко.

У него всё должно быть хорошо. Она желает именно этого.

– Зейн, – сквозь боль произносит Виктория. Прикрывает глаза и сквозь слабую улыбку озвучивает свою последнюю просьбу. – Скажи, Лиаму... скажи ему, что это из-за меня умер наш отец. Это я...

это я убила его, Зейн.

И Виктория сжимает свою ладонь. Направляет последние силы на эти движения и с удовольствием замечает, как Малик обещает всё рассказать. И она знает, что всё уже сделано.

Всё уже решено.

Виктория не боится. Она просто жалеет, что так поздно осознала свою главную ошибку. Жить нужно было ради других, а не ради самой себя.

Последний вздох. Последнее движение.

И Виктории больше нет.

====== Глава 31 ======

Зейн сидит в молчании, не в силах пошевелить ни единой мышцей своего тела. Ему кажется, что мир рухнул. Что что-то внутри разбилось и всё, что от этого осталось, лишь мелкие осколки, пронзающие его сердце ещё сильнее.

Он не может дышать. По всем внутренностям проходится безумная волна отчаяния и каждая секунда даётся ему с невыносимой каплей боли. Он дрожит. Прямо сейчас судорожно дышит и дрожит.

Проживёт ли он ещё хоть один день? Выдержит ли он дальнейшие испытания своей жизни?

Сейчас всё горит перед глазами. А вместо крови по его телу мечется плавленный метал, так жёстко раздирающий его кожу. Больше ни на что не остаётся сил. Больше ни на что не остаётся надежды.

Зейн пытается спокойно реагировать на события, которые происходят дальше. Его одиночество оказывается нарушенным. По холодным ступенькам едва устойчивой походкой поднимается Лиам и тут же останавливается, замечая Зейна, в молчании сидевшего на одной из скамеек. Глаза Пейна загораются каким-то удивлением на пару мгновений. Обескураженность лишает его почти всех последних сил и Лиаму приходится ухватиться рукой за перила, чтобы продолжить удерживать своё равновесие. Он тоже начинает дрожать. Но даже сквозь эту дрожь Лиам заставляет себя подойти в сторону Малика и присоединиться к нему.

И вот. Теперь они сидят вместе. Теперь это молчание сдавливает их двоих. Теперь каждая секунда в этом сыром помещении заставляет их одновременно ощущать тяжесть такого безысходного положения.

– Я прикончу его, Зейн, – жёсткий голос Лиама. Сильное сжатие кулаков и хруст так сильно напряжённых пальцев. – Я убью его собственными руками.

Зейн понимает, о ком он говорит. Понимает, что речь идёт о Томлинсоне и что именно этого человека хотелось уничтожить в любой из последующих мигов своей жизни. Ему тоже хотелось распотрошить того на куски. Вырвать все внутренности и расцарапать их с пребольшим удовольствием.

Но ведь у Лиама внутри души горела неконтролируемая ненависть. И это было объяснимо — Луи слишком жестоко убил его родную сестру.

– Господи, ей же было всего двадцать пять лет, Зейн, – очередной всхлип парня, когда он опускает свою голову на ладони. – У неё была вся жизнь впереди. У неё всё... всё только начиналось.

И опять этот болезненный вопль, который Лиам пытается сдержать. Который пытается подавить, да вот голос уже самостоятельно выбивает нужный крик души. Слишком трудно сдерживать свои эмоции. Особенно сейчас, когда ты почти наедине со всем своим отчаянием.