Её лучшая роль
Шрифт:
— Тогда я считаю, что она его вообще не любит.
— Вы слишком наивны и простодушны, — ответил Пол и обратился к вошедшей с чаем Смизи: — Как по вашему мнению, Смизи, мисс Лестер очень простодушна?
— Ну и что в этом плохого? — Экономка передала тарелку с бисквитами. — Пора, чтобы в этом доме появилось хоть немного простодушия!
В дверь позвонили, и она повернула голову в ту сторону:
— Это, наверное, миссис Браун, когда я шла сюда, то видела, как подъехало такси.
— Могли бы
— Ей не повредит немножко подождать!
Смизи вышла из комнаты, и Энн налила чай в две чашки.
— Я так понимаю, что сегодня днем вы больше работать не будете?
Пол взял из ее рук чашку.
— Нет. Не буду. После чая можете уйти.
Вошла Сирина и замерла на пороге, демонстрируя выход звезды. Ее голубое, под цвет, глаз платье так тесно облегало фигуру, что были видны все контуры ее тела: тонкая материя ничего не скрывала. На ней были алые туфли на высоченных каблуках. Она обняла Пола, буквально повиснув у него на шее:
— Ты плохой мальчишка. Ты обещал днем мне позвонить.
— Я забыл. — Легко коснувшись губами выдвинутой вперед недовольной губки, он отодвинул ее от себя. — Хочешь чаю?
— Я лучше выпью чего-нибудь.
Он двинулся к серванту, но остановился с бутылкой в руке, так как в комнату снова вошла Смизи:
— Не знаю, ждете ли вы еще гостей, мистер Моллинсон, но около двери только что остановился старинный автомобиль.
Пол нахмурился:
— Я не знаю никого, кто увлекается старыми автомобилями. — Он глянул на Энн: — Посмотрите в моем календаре, должен ли кто-нибудь приехать ко мне сегодня?
Энн склонилась над календарем, прекрасно зная, кто этот посетитель. Не кто иной, как ее отец. Он сходил с ума по старым машинам и мечтал выиграть пробег Лондон — Брайтон для старых автомобилей. Всем, кто его знал, это было хорошо известно.
— В записях ничего нет, — сказала она, собрав все самообладание, на которое была способна. — Но если к вам еще кто-то пришел, я не буду допивать чай. Я выйду через заднюю дверь.
— Ладно, но сначала уберите свой письменный стол.
Торопливо схватив чехол от машинки, она стала ставить его на место, но он никак не защелкивался, и ей пришлось снова снять его. Дверь отворилась, и она почувствовала, как краснеет, когда на пороге появился высокий представительный мужчина.
— Лори, — воскликнул Пол. — Как замечательно! Я не ожидал увидеть вас так скоро.
Лори Лэнгем улыбнулся своей знаменитой улыбкой:
— Я не помешал?
— Нет, совсем нет. Я сегодня уже закончил работу.
Лори посмотрел на Энн, приготовившуюся уйти через веранду, на Сирину, изящно облокотившуюся на письменный стол.
— А это, я полагаю, и есть ваша маленькая секретарша, — громко провозгласил он, направляясь к рыжеволосой актрисе.
— Это Сирина
— Надеюсь, не из-за меня, — величественно произнес Лори. — Вернитесь, дорогая моя. Вы, наверное, и есть та девочка с прелестным голосом.
Услышав в мягких словах отца приказ, Энн повернулась лицом к комнате со всей непринужденностью, на какую была способна. Она почувствовала, как ее руку крепко пожала его рука, но не решалась смотреть ему в глаза, а уставилась куда-то через плечо.
— Как поживаете, мистер Лэнгем? — еле нашлась что сказать Энн. — Встретиться с вами — большая радость.
— Должен сказать, что на вашем личике радости не видно, — пробормотал ее отец и пальцем поднял ей подбородок. — Улыбнитесь же наконец, моя дорогая.
Энн быстро выполнила его приказ и повернулась к столику на колесах:
— Не хотите ли чаю?
— Конечно. Ни молока, ни сливок, пожалуйста, но с четырьмя кусками сахару.
— И лимоном, — невольно добавила она.
Лори улыбнулся:
— И лимоном.
Когда Энн вернулась из кухни с лимоном, отец уже сидел на диване рядом с Полом, а Сирина на полу напротив них. Она, выгнув спину, прислонилась к стулу.
— Давно вы не писали комедий, — говорил отец. — Думаете, благоразумно делать это сейчас?
— Я достаточно благоразумен, чтобы сознавать, что ничего другого я сейчас написать не смогу. Серьезной пьесы мне уже не сделать.
— Не говорите глупостей. У вас еще вся жизнь впереди, чтобы написать вторую «В тисках».
— Я недостаточно хочу этого, Лори. Я заглянул в умы людей и до глубины души проникся отвращением к тому, что увидел.
— Неужели?
Глаза, такие зеленые, как у Энн, поглядели на нее из-под опущенных ресниц, и она резко положила лимон на стол. Пол раздраженно посмотрел в сторону шума:
— Единственный способ сохранить рассудок в этом мире — это смеяться над ним. Вот поэтому я и сделал «Брак был устроен».
— Хорошее название.
— Единственное, что нравится моему секретарю в этой пьесе!
— Неужели? — Лори взял чашку из рук дочери. — Это интересно. А что, собственно, вам не нравится в ней, мисс… э-э… не уловил вашего имени.
— Лестер, — сказала Энн. — Если не возражаете, я лучше не буду говорить на эту тему. Это дело подхода или вкуса, как если бы я любила зеленый цвет, а мистер Моллинсон голубой.
— Интересная аналогия, — начал Лори, наслаждаясь ситуацией. — Я часто думал, что у всех пьес есть свои характерные для них цвета. Так, например, «Гамлет» — черный, «Макбет» — красный, а «Ромео и Джульетта» — зеленый. А как по-вашему, какого цвета эта новая пьеса?