Её лучшая роль

Ли Роберта

— Да, — неуверенно повторила она. — Он ведь играет Фрэнка. Разве нет?

— Откуда вы знаете? Я вам этого не говорил.

Врать было поздно. Разозлившись на себя, Энн, заикаясь, выговорила:

— Он… он сам сказал мне об этом. Он был так доволен… что заехал сюда вчера днем и подвез меня домой.

— Понимаю. — Глаза Пола подозрительно сощурились. — Чего вы хотите добиться, встречаясь с ним? Лоренс Лэнгем не ваш тип мужчины.

— А мне обязательно надо иметь низменные

мотивы? Я виделась с мистером Лэнгемом, потому что он добр ко мне.

— Никто не встречается ни с кем просто так. Добр к вам? — яростно повторил Пол. — Этот пожилой Ромео…

— Прекратите! — крикнула Энн. — Ни слова не говорите против него! Слышите? Ни слова!

Пол так побледнел от злости, что глаза его сверкали черным огнем.

— Я все слышу. Я не глухой.

— Простите. — Ее гнев погас так же быстро, как вспыхнул. — Я не хотела на вас кричать.

— Это я виноват, — холодно ответил он. — Я вам не сторож и не должен давать советов, как поступать. Только предупреждаю: Анжела Лэнгем мой добрый друг, и я не позволю вам ее обижать.

Неожиданно до Энн дошел юмор этой ситуации, и ее лукавая улыбка взбесила Пола окончательно.

— И не воображайте, что это смешно, — рассердился он. — Конечно, у вас преимущество возраста, но больше в вас ничего нет.

Горечь этих слов потрясла ее.

— Почему вы так легко осуждаете меня? С самой первой минуты нашей встречи вы даже не сомневаетесь, что я плохая.

— Я не хочу обсуждать это. — И он сел за свой письменный стол. — Я предлагаю приниматься за работу.

— Но, Пол…

— Нет, Энн, хватит.

Энн опустила голову, слезы застилали ей глаза, и блокнот для записей дрожал и расплывался в их пелене. До середины дня она сосредоточенно писала под его диктовку. Изменения были очень обширны. Страницы диалогов второстепенных героев оставались практически неизменными, но в текстах Мэри-Джейн и Фрэнка акценты сместились очень резко. Хотя она была сосредоточена на записи под диктовку, но не могла не оценить то, что делал Пол. Ее поражала тонкость, с которой он менял настроение пьесы, все ее акценты. Он был на середине фразы, когда дверь отворилась и вошла Сирина.

Даже не пытаясь скрыть раздражение, Пол уставился на нее:

— Какого черта ты сюда приперлась?

— Пол. — Голубые глаза наполнились слезами. — Ты собирался позвонить мне сегодня утром… и не позвонил. Поэтому я и… — Она ощупью стала искать в сумочке платок. — Если ты занят, я уйду. Я не хочу мешать.

— Проклятье, извини меня. Я собирался позвонить тебе, но совершенно забыл.

Сирина вздохнула:

— Не важно. Я тебя прощаю. Должно быть, это твое обаяние действует.

Она

выглядела такой огорченной, что он подошел к ней и взял за руку:

— Дорогая, мне действительно очень жаль. Я больше никогда так не поступлю.

— Ох, Пол, я так люблю тебя, когда ты такой милый.

Энн резко отвернула голову, стараясь не прислушиваться к разговору.

— Раз я уже здесь, можно я останусь на ленч? — попросила Сирина.

— У нас не будет ленча. Мы поедим сандвичи и сразу продолжим работу.

— Ты не можешь отослать меня домой совсем без ничего! Даже ты не можешь быть настолько жестоким!

— Тогда чашку кофе. — Он повернулся к Энн: — Попросите Смизи приготовить кофе. Пожалуйста.

С поджатыми губами Энн вышла из комнаты, а Сирина сама взяла себе сигарету.

— Должна сказать, что от этой девицы у меня мурашки по коже. Из нее просто источается неприязнь ко мне.

Пол с безучастным выражением лица сунул руки в карманы и, пройдясь по комнате, остановился перед окнами. Он закрыл глаза, подставив лицо солнечному теплу, но, видимо, это не согревало его.

— Я прослушал твою запись, вернувшись вчера вечером домой, — произнес он. — И должен принести тебе мои извинения.

— За что?

— За то, что сомневался в твоих актерских способностях. После того, как я услышал твое исполнение монолога Мэри-Джейн… — Он нахмурился. — Ты вложила в него гораздо больше, чем я написал. Последнюю неделю я мучился, меня не удовлетворяло то, что я сделал, но когда я вчера прослушал тебя, я понял, где ошибался. Сирина, твоя интерпретация абсолютно верна. Наверное, тебе хотелось это знать.

— Дорогой, как чудесно, что ты мне это сказал! — Она скользнула к нему поближе. — Я же говорила тебе, что способна на большее? Я рада, что ты наконец поверил в меня.

— Да, — вздохнул он. — Я поверил. Когда ты дочитала этот монолог до конца, я понял, что никто, кроме тебя, не сможет ее так сыграть.

Она напряглась:

— До конца монолога, дорогой?

Он кивнул:

— До тех слов, когда ты, обращаясь к Фрэнку, говоришь, что между вами все кончено.

— Разумеется. — Ресницы изящно опустились на фарфорово-голубые глаза. — Теперь припоминаю. Мне надо будет как-нибудь снова послушать эту запись. Я так ее себе и не прокрутила.

— Мы поставим ее, когда вернется Энн. Я хочу, чтобы она поняла, чего я добиваюсь в новом варианте.

Сирина отодвинулась от него:

— Я не хочу, чтобы она слушала эту запись… И она только будет язвить по этому поводу.

— Ну, как хочешь, — невыразительно проговорил он. — Это зависит от тебя.