Её (мой) ребенок

Рам Янка

— «Там» я.

Несколько раз с яростью бью ему по лицу, пока он не падает мешком. Придерживаю, чтобы сильно не гремел. Хочется добить эту тварь. Но надо остановиться.

Встряхиваю рукой. Выбил…

— Мих… — негромко зову я.

Медведев забирает ствол у лежащего.

Ну все… теперь можно смело стрелять. Но, надеюсь, не придется.

Переглянувшись, заходим в дом.

Широкий прямой коридор, впереди арка, за ней гостиная.

Вижу плазму и диван. Спиной к проходу сидит мужик.

Я вижу его голову, в волосах проседь.

Наши шаги слышно, мы держим его на прицеле.

— Лариса не подъехала? — не поворачиваясь.

— Подъехала… — толкаю его дулом в затылок.

Медведев осматривается в звенящей тишине.

— Где?

Мужик медленно ведет костяшками по щетине.

— Быстро ты… Неожиданно.

— Где она?

— Давай договариваться.

— Нет. Не будем мы договариваться.

— Ну не будешь же ты меня с табельного убивать, опер.

— А у меня не табельное. Да и не опер я сегодня. Зачем ты так подставился, Саид? Не глупый же человек…

— Как у Вас говорят? «И на старуху бывает проруха?». Славик подставил… Сначала девчонку притащил. Потом презентовал тебя как лоха от погон.

— Мм…

— Сестру я тебе отдам, когда выйду отсюда и уеду, — уверенно.

— То есть, она не здесь?

— Нет, конечно.

Вена на его шее быстро бьётся. Это единственное, что выдает его панику.

Врёт… Пару часов назад он был рядом с ней. Меня точно в гости не ждал.

— Нагнулся! — стукаю стволом в затылок. Наклоняется. Вытаскиваю из задних карманов его джинсов два телефона.

Один Ленин. На задней панельке наклеена ромашка из стразиков. Сердце сжимается, сбиваясь с ритма.

Бросаю оба рядом с ним. Вытаскиваю связку ключей.

— А чего тебя так долго поймать не могли, Саид?

— Я быстро двигаюсь, — усмешка.

Выпрямляется.

— Это в прошлом… — прицеливаюсь в его колено. Спускаю курок.

Щелчок! Но выстрела нет.

Вскрикнув, Саид, вздрагивает.

— Следить надо за оружием, Саид. Чистить…

На лице у него выступают крупные капли пота.

Передергиваю затвор, снова прицеливаюсь в колено.

— Везучий ты? Еще раз пронесёт?

— В цоколе… — выдыхает, кивая влево.

— Мих, подержи его. Я проверю.

Медведев переводит на него прицел.

За гостиной лестница вниз. Дверь заперта. Быстро подбираю ключ. Рука едва слушается.

— Лен?.. — распахиваю дверь.

— Лёва! — подскакивает она со старого кресла.

— Леночка! — обнимаю. — Ты как?

— Кто эти люди?!

— Они тебя трогали?

— Что с твоей рукой?!

Мы с тревогой ощупываем друг друга.

— Не трогали?

Отрицательно качает головой. Обнимаю ее покрепче.

— Прости меня… Прости, пожалуйста. Это я виноват. Напугалась?

Мне хочется порыдать

от облегчения, что с ней все в порядке.

— Пойдем отсюда.

Клянусь себе, что буду отвечать на каждый её вызов и каждую даже самую дурацкую и не своевременную смску.

Прижимая к себе, вывожу наверх.

А потом мы вызываем своих. Оформляем тех, кто в доме.

— В тачке еще одного заберите, — распоряжается Медведев.

А я не участвую в происходящем. Просто держу в руках сестру, боясь отпустить. Она бинтует мою отёкшую руку своим тонким шарфиком.

— Лёва, мне на работу надо, — шепчет Лена. Я же сегодня в ночную смену… я и так на 4 часа опоздала.

— Какая работа, Лен? Ты что? Сегодня ты едешь ко мне.

— Поезжайте. Увози её. Я тут сам дальше… — кивает мне на выход Медведев. — Ствол отдай только.

Обнимая за плечи, веду сестру на выход.

— Мужики, — заходит с улицы сержант. — А в тачке никого! Только крови с литр.

Поднимает Михины наручники.

— Ушел Славик… — переглядываемся с Медведем. — Брак, Медведев! Как он уполз?

— Живучая скотина, — вздыхает.

— Это плохо. Но это уже завтра…

Глава 43. Сцена ревности

— Лёва, неудобно как-то. У тебя и так здесь яблоку негде упасть теперь! — тихо говорит Лена, когда мы заходим домой.

— Давай, давай… — стягиваю с нее пальто. — Я тебе на кухне кресло разложу.

— Я с утра пораньше уйду, чтобы никого не смущать.

— Вместе поедем. А вечером меня дождись, ладно? Я тебя заберу и сам отвезу.

Еще раз обнимаю ее покрепче, целуя в скулу.

— Прости меня, что оставил тебя одну.

Мы перешептываемся, я закрываю дверь в спальню, чтобы не разбудить Аленку с Марьяной.

Пою Лену чаем с мамиными пирожками, рассказываю как сегодня выхватывал от нее и от Ольги Павловны.

— Ты молодец… — обнимает меня, — Никого не слушай.

Гладит мою руку с кольцом.

— Ты всё правильно сделал. Я тобой горжусь! Алёнка — чудышко! А Марьяна очень красивая. Я вот всегда смотрю на красивых женщин и примеряю то к тебе, то к Женьке. И все недостаточно хороши. А она такая… Она достаточно!

— Да… Я знаю… — довольно улыбаюсь я. — Ложись, три часа уже.

Обнимаю ее еще раз и сваливаю на пять минут в душ.

Очень хочется нырнуть под тёплое одеяло к Кошке и отлюбить её сонную. Расслабиться и уснуть, обнимая ее, и дыша ей. Дома! Наконец-то вернулось это волшебное ощущение возвращения домой. Не просто в свою квартиру, а именно домой.

Тихо приоткрываю дверь спальни. Ночник горит, экран ноутбука светится. Сидя по-турецки на моем спальнике, Кошкина даже не поворачивается, продолжая работать на ноуте.