Её телохранитель
Шрифт:
Наверное, он не слышал, как она это сказала. Уверена, он не слышал, как она это сказала.
Макс мрачно смотрит на меня.
Ладно, он определённо слышал её.
— Что? — спрашиваю я, внезапно начиная плохо слышать. «Слишком поздно», — я понимаю сразу после того, как задаю вопрос, который, вероятно, был ошибкой, потому что это заставляет её сказать это снова.
— Я спрашивала о Финне, —
Это один из тех вопросов, на которые не существует подходящих ответов. Мне хочется закричать на неё, что я едва ли интересовалась Финном вообще, но Макс уже знает это, верно? И, даже, если бы он этого не знал, это не имело бы значения, потому что я только слегка интересовалась Финном, прежде чем Макс оказался рядом, и Макс не имеет никаких прав на меня в любом случае.
За исключением того, что он утвердил меня в конюшне.
Всё это будет моим. Твоя киска, твоя задница, твой рот — всё моё.
Мне кажется, я слышу рычание Макса, когда он пихает бутылку шампанского и бокалы Шарлотте. Она, кажется, не замечает.
— Подноса нет? — спрашивает подруга. Я не вижу выражения лица Макса, но Шарлотта, очевидно, видит, и её лицо бледнеет. — Знаешь, что всё нормально, если нет подноса. Очевидно, я просто поставлю шампанское на стол рядом с собой.
— Что-нибудь ещё, принцесса? — спрашивает Макс отрывисто.
Шарлотта бросает взгляд на Макса.
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты можешь стать моделью? У тебя суровый, грубый вид…
— Шарлотта, — предупреждаю, останавливая её.
— Я имею в виду, он знает. Мне не следовало говорить такое телохранителю?
— Думаю, ты и так уже достаточно его побеспокоила.
Она слегка хмыкает, не утруждая себя тем, чтобы скрыть, как её глаза задерживаются на его заднице, когда он поворачивается и уходит, плотно закрыв за собой дверь. Я определённо замечаю, как она смотрит на него, и меня это раздражает. И ещё больше раздражает то, что меня волнует, как она его разглядывает.
Шарлотта также не сбрасывает со счетов Финна, что раздражает меня ещё больше.
— У тебя был странный вид, когда я упомянула Финна. Надо покопаться в твоём грязном бельё.
— Мы не будем копаться в грязном белье, — говорю я, пожимая плечами. — Мне просто не интересно. Сменим тему. Давай поговорим о чём-нибудь другом.
— Вы поссорились?
Мои брови поднимаются.
— Серьёзно, Шарлотта, оставь это в покое.
Она вздыхает.
— Ладно, капризуля. В последнее время ты не интересуешься тусовками, клубами, парнями или чем-то ещё. Ты отсиживаешься в провинции со своей семьёй. Итак, здесь происходит одно из двух. Либо с тобой что-то не так и ты заболела,
— С Финном ничего не случилось. Он был моим дилером, вот и всё.
— Или, — говорит она, поднимая палец, — ты влюблена в горячего телохранителя.
— Что?! — спрашиваю я, повышая голос на октаву. — Я ни в кого не влюблена. Честно говоря, я не знаю, как ты могла придумать что-то подобное.
— Ха, — задумчиво произносит она, наливая бокал шампанского. — Я тоже не знаю.
Я меняю тему.
— Дай мне бокал шампанского и расскажи все сплетни. Ты встречаешься с горячими парнями?
Надеюсь, упоминание о горячих парнях, не являющихся телохранителями, отвлечёт её. Тридцать секунд спустя Шарлотта распускает все сплетни, которые касаются любого, кто хоть отдалённо близок к нашему кругу друзей, и вскоре она совсем забыла о Финне и моём горячем телохранителе. Тем временем, она пьёт шампанское, как будто она в одиночку обязана отполировать мировые поставки.
Я скучаю по этому… и по остальным моим друзьям. Так что, когда она требует, чтобы мы пошли в клуб, чтобы «все не думали, что ты умерла или что-то в этом роде», я соглашаюсь.
Я выбираю облегающее красное платье, которое раньше не одевала, и стягиваю волосы в хвост. Пока Шарлотта в ванной делает макияж, я выхожу в коридор, чтобы сказать Максу, куда мы решили пойти.
Я просто информирую его, потому что он мой телохранитель. Я определённо не спрашиваю его разрешения.
Он стоит у двери, скрестив руки на груди, и выглядит чертовски недовольным. Когда я выхожу из комнаты, он бросает на меня мрачный взгляд, говорящий, что он слышал, как Шарлотта упомянула Финна, и он, конечно же, не упустил это из виду.
Макс поворачивается ко мне лицом, его взгляд путешествует по всему моему телу, изучая меня. Я прикусываю нижнюю губу и заливаюсь краской под его пристальным взглядом. Я вдруг чувствую себя виноватой за то, что избегала его последние несколько дней, сгорая от желания объясниться, хотя и не совсем понимаю своё поведение.
Хочу сказать ему, что тот факт, что я хотела увидеть его после того, что мы сделали в конюшне — что я хотела увидеть его после того, как мы ласкались с ним несколько раз — меня пугает.
Но у меня нет шанса, потому что он говорит первым.
— Ты это наденешь?
Я ощетинилась на его тон — собственнический, авторитарный, отеческий.
— Прошу прощения?
— Это. Ты наденешь это и выйдешь на публику? — Макс стоит рядом со мной, так близко, что я чувствую запах его лосьона после бритья, и это заставляет меня покраснеть ещё сильнее, если такое вообще возможно.
— Кто сказал, что я буду появляться на людях? — я спорю, хотя именно это и хотела ему сказать.