Её вина
Шрифт:
Понимаю, что не могу больше здесь находиться. Просто не могу. Слишком тяжело. Меня наша с ней беседа словно наизнанку вывернула.
– Прости, детонька, что я, дура старая, разоткровенничалась, – начинает извиняться она.
– Там продукты, – киваю в сторону бумажного пакета. – Надо в холодильник выложить, пропадёт.
Поднимаю свою сумку и направляюсь к выходу.
– Ой, куда же вы, Ариночка! – Галина Юрьевна семенит следом.
– Мне пора…
– Но как же так, – растерянно наблюдает за тем, как я скидываю тапочки
Так спешила, что чуть в них не ушла. Идиотка…
– До свиданья, Галина Юрьевна.
– Может, дождались бы уже… – суетливо топчется возле меня она.
– Не могу.
Разворачиваюсь и обхватываю пальцами ручку из холодного металла.
– Мам…
Застываю на месте. Дыхание вмиг перехватывает, а липкий, колючий страх стремительно ползёт вдоль позвоночника к шее. Смыкает невидимые пальцы на моём горле. Душит.
– Ты с кем там? – доносится из-за двери мужской голос.
Не успела... Или…
– Ой, ты проснулся родной?
Скрип дешёвой межкомнатной двери.
Идеальная возможность, чтобы уйти. Этим вечером я услышала достаточно, разве нет?
– Максим, к тебе девочка пришла из института, – слышу, как тараторит в соседней комнате Галина Юрьевна. – Староста группы вроде как.
Какая чушь…
– Я же сказал тебе, что не хочу никого видеть, – недовольно отвечает ей он.
– Максим, ну нельзя так, – она понижает голос. – Неудобно перед девочкой…
Ставлю сумку около допотопного телефонного аппарата и прямо в туфлях отправляюсь туда, где мне точно будут не рады.
Но в конце концов, не ради этого ли я сюда ехала?
Каждый шаг даётся с трудом. Ноги словно в зыбучем песке тонут.
Пульс стремительно учащается. Сердце трепыхается, колотится неистово. Стучит барабанной дробью о рёбра и кажется вот-вот выпрыгнет из груди.
Зажмуриваюсь, ощущая как дрожат от волнения даже ресницы. Приоткрываю дверь шире. Захожу.
Паника к этому моменту пробирается в каждую клеточку моего тела.
Запах больницы. Слова Галины Юрьевны фоном. Окидываю взглядом небольшую комнату. Многочисленные кубки. Медали. Какие-то грамоты. Фотографии в рамках, и все они так или иначе связаны с Его спортивной карьерой.
Маленький мальчик у бассейна. Подросток, с улыбкой демонстрирующий награду. Рядом мужчина. Рука на плече в знак поддержки. Отец?
– А вот и наша гостья…
Поворачиваю голову влево.
Галина Юрьевна хлопочет у постели, взбивая подушку. Отходит.
– Однокурсники помнят о тебе, хотят поддержать.
Весь этот месяц мне казалось, что нет ничего страшнее, чем явиться к человеку, которого ты едва не лишил жизни.
Что ж, я ошибалась… Посмотреть этому человеку в глаза. Вот где истинное
Тот самый парень. Всего один взгляд. И да, он прекрасно понимает: никакая я не однокурсница. Сперва на его лице отражается недоумение. Ему на смену приходит удивление, но затем… не знаю как, но он будто вдруг понимает.… Понимает, кто стоит перед ним. Даже учитывая тот факт, что прежде мы не встречались.
– Ребята гостинцы тебе передали, – его мать с улыбкой на лице продолжает нести выдуманный мной же бред. – Ты хоть спасибо скажи, приятно ведь как!
Несколько долгих секунд мы смотрим друг другу прямо в глаза. Даже не могу передать, что чувствую. По ощущениям всё это время на мои внутренности будто серную кислоту льют.
Громов медленно склоняет голову чуть влево.
– Ей? Спасибо? – переспрашивает мрачно, забивая тем самым гвозди в моём гробу.
Очевидно, что и мать начинает замечать то искряще опасное напряжение, что повисло между нами. Она переводит потерянный взгляд с меня на него. Обратно.
Лёгкие сдавило, и в глотке будто крошево из осколков, но я всё же нахожу в себе силы на то, чтобы произнести эти страшные слова.
– Здравствуй, Максим, – разрезает звенящую тишину мой голос.
Он в ответ молчит. Лишь вскидывает бровь и продолжает сверлить меня тяжёлым взглядом.
– Галина Юрьевна…
Пауза. В попытке успокоиться непроизвольно делаю судорожный рваный вдох. Зрительный контакт с Громовым не разрываю, даже в тот момент, когда горячий стыд заливает щёки, а острое чувство вины сотнями иголочек пронзает тело.
– Меня зовут Арина Барских. Это я сбила вашего сына…
Глава 18 Максим
Даже в страшном сне я никогда не видел себя в инвалидной коляске. И ни разу за свои двадцать шесть лет не думал о том, что однажды в ней окажусь. Вот уж чего представить не мог совсем, так это то, что домой я отправлюсь именно так.
Ощущение собственной беспомощности – отвратительное чувство. Принимать некоторые вещи морально тяжело. Понимать, что ты даже не в состоянии самостоятельно добраться до машины. Видеть с какой жалостью смотрят на тебя твои близкие и друзья. Осознавать, что в твоей жизни одним моментом всё изменилось.
Это ли не кошмар наяву? Да, можно конечно слепо утешать себя тем, что вообще жив остался после такого ДТП, но, честно говоря, помогает это слабо. Мысли всё равно крутятся совершенно в другой плоскости. Ведь вместо того, чтобы отлёживаться в больнице и собирать себя по частям, я должен бы сейчас собирать сумку и настраиваться на олимпиаду.
Но жизнь порой вносит свои коррективы…
– Давай за меня держись, Макс, – Лёха ловко закидывает мою руку себе на плечо, и я, сжав челюсти, поднимаюсь с этой чудовищной железной конструкции.