Её вина
Шрифт:
Но она как будто не слышит.
– Он меня бросит, бросит, – повторяет без конца. – Мой Егор меня бросит!
Кажется, что для неё нет ничего хуже, чем тот факт, что эти снимки может увидеть её будущий жених.
– У меня не будет ни свадьбы, ни счастья, – скулит, как побитая собака. – Захар, тебе удовольствие доставляет видеть, как я мучаюсь? Ты же даже не скрываешь своей неприязни к нему!
– Потому что он ничтожество! И тебе не разубедить меня в обратном!
– Сам ты ничтожество! – зло цедит она, устав трепыхаться в его руках. –
– Ксюша, прекрати, ты не права, – повышаю голос.
– Он тебе рассказал о том, что было в моей квартире, Арин? М? Ты рассказал ей? – сбивчиво интересуется растрёпанная Ксюша.
Троицкий уже не держит её. Просто стоит и смотрит на неё исподлобья.
– Фу блин, я столько раз оставалась тут, даже не подозревая, какие мысли сидят в твоей больной голове! – продолжает она уничтожать всё то хорошее, что между ними когда-то было.
– Ксюша, остановись, пожалуйста, – качаю головой.
– Пусть говорит, – прищуривается Троицкий.
– Да он же весь год лил мне в уши! Егор плохой, Егор тебе не подходит и всё такое!
– Потому что Захар переживает за тебя, как и все мы! – спорю с ней я.
– Переживает, – фыркает она. – Да он всё это время думал только о том, как бы меня поскорее трахнуть! Тоже мне друг называется!
Не выдерживаю. Отвешиваю ей добротную такую пощёчину. Самойлова явно не ожидает от меня подобного. Прижимает ладонь к покрасневшей в момент щеке и затравленно на меня смотрит.
– Да как у тебя наглости хватает говорить про Захара такое? Не ты ли всегда бежишь к нему по любому поводу? – зло спрашиваю я. – Что с тобой, Самойлова? Как подменили, честное слово!
Ксюша молчит. По щекам текут слёзы, глаза полыхают горячей обидой.
– Не видишь, что ли? Она же явно на чём-то сидит, – делится со мной своими предположениями Захар. – Не удивлюсь, если на пару со своим Егором.
– Да пошли вы! – в сердцах бросает Ксюша. – Удумали меня жизни учить? Своё дерьмо расхлёбывайте!
– Рот закрыла. В комнату зашла и села, – спокойно говорю я, в упор глядя на неё.
– Я ухожу! – заявляет, шмыгая носом. – Ноги моей здесь больше не будет!
– Давай… вали на все четыре стороны, но помощи тогда не жди, – предупреждаю я. – Идём, Захар, выпьем кофе, а она пусть делает, что хочет…
Глава 37 Максим
Моё пребывание в больнице имени Пирогова длится ровно неделю. Здесь мне проводят повторный остеосинтез, который, к слову, проходит успешно. Нестеров корректирует положение обломков, заменяет штифты и болты на более качественные, фиксирует так и несросшиеся кости. И вот я наконец-то начинаю чувствовать, что с ногой всё происходит как надо. Температуры у меня нет, отёк к воскресенью начинает спадать, да и в целом, ощущаю я себя довольно неплохо. Рёбра почти не болят, внутренние органы больше не беспокоят. Даже бодрость какая-то в теле появляется, а в душе – желание. Острое желание
– Макс, давай с нами, – предлагает Василич, мастерски перетасовывая колоду карт.
Игра в карты – излюбленное занятие моих соседей по палате. Только и делают, что рубятся в них. А вот со мной в нарды играть отказываются. Говорят, что постоянно проигрывать неинтересно.
– Сами мужики, ко мне сестра должна заглянуть.
– А та тёмненькая барышня ещё порадует нас своим визитом? – интересуется он, хитро улыбаясь.
– Без понятия, – бросаю я в ответ.
Достал уже. Позавчера все уши мне прожужжал и вот опять.
Ты видел её ноги? А декольте? Умереть можно!И всё в таком духе.
– Да, Громов, повезло тебе! Что не посетитель, то обязательно какой-нибудь красотка! Плохо завидовать, но я совсем чуть-чуть! Меня бы навещали такие куклы, – мечтательно вздыхая, произносит с явным кавказским акцентом Мурат.
– И не говори, одна другой краше, – поддакивает Василич, и глаза его снова загораются. – Но вот та тёмненькая – огонь, пожар! Вся такая ладная…
– Ходячий секс! – подсказывает ему Никита.
Этого парня к нам определили позавчера. Монтажник с производственной травмой.
– Это да, – кивает дядя Коля.
– Она тебе в дочери годится, а может даже и во внучки, – осуждающе качаю головой.
Старый извращенец, всё туда же…
– Так а я чё, – невозмутимо разводит руками дед. – Глаза ж они на то и даны, чтоб смотреть!
– Дядя Коля у нас ценитель женской красоты, – смеётся Никита. – Спать вон теперь нормально не может. Арина твоя ему покоя не даёт.
– Она не моя, – уточняю, складывая шмотки в небольшую спортивную сумку.
– Тю, так это надо исправить! Такая тёлка! Шик! Муа! – Мурат излюбленным жестом прижимает пальцы ко рту и громко причмокивает губами.
Тёлка. Терпеть не могу, когда женщин так называют.
– Бабёнка, что надо, – соглашается дед.
– Обычная.
– Да ну конечно уж, Макс! Обычная! – хмыкает Никита. – Девушка – первый разряд, не отрицай.
– На вкус и цвет… – равнодушно жму плечом.
Ей богу, такое ощущение, что их только фасад интересует.
– Отстаньте от него, пацаны, у него невеста есть, алё гараж! – Василич раздаёт карты. – Девочка с каре, Оля. Правильно, Макс?
– Да.
Честно говоря, я не горю желанием поддерживать с ними беседу на эту тему, но Мурат, кажется, не собирается закруглять разговор.
– Светленькая, Женька, – это твоя сестра. Оля – невеста, а чёрненькая тогда кто? – не унимается он.
Почёсывает бороду и пялится на меня, явно ожидая каких-то пояснений.