Её я
Шрифт:
– А все-таки что значит «сводник»?
– Сводник – это… Ты ведь сам сказал: законник – это тот, кто знает законы, а сводник это тот, кто может свести эти законы с реальностью, свести воедино! Чтобы все при всем и всем было хорошо!
– И все-таки я не понимаю!
– А скоро поймешь! Подожди совсем чуть-чуть…
Мухаммад-сводник, покуривая, продолжил беседу, напирая на то, что ему показалось слабым местом Али, а именно – на рассказы о пышности и блеске турецких султанов. Об их яствах, и винах, и многочисленных прекрасных подругах. На что Али заметил:
– Это я читал.
Тогда Мухаммад заговорил
– Это я слышал.
Мухаммад упомянул любовь и чувственность, нежность и красоту молоденьких девушек, на что Али заметил:
– Это я видел.
Тогда Мухаммад положил на подставку чубук кальяна и погрозил Али пальцем, сверкнувшим красным камнем перстня.
– Нет, не видел! В том-то и загвоздка! Слышал – да, читал – да, но не видел!
– Видел!
– Нет, не видел.
– Говорю же, не только видел, но у меня самого немного этого есть.
– Что ж, коли так, дело Аллахово. У тебя немного есть, а я тебе сделаю остальное, договорились?
Али изумился: «Неужели этот старик поможет мне довести до конца дело с Махтаб? Да помилует Аллах отца его! Почему же дервиш был с ним так резок? Наверное, из солидарности с дедом, который тоже, говорят, с ним резок…»
Мухаммад прервал размышления Али:
– Я сделаю остальное и доведу все до конца. Ваше высочество, вы только скажите мне, на кого должна быть похожа девушка вашей мечты.
– На Махтаб!
– Нет-нет! Имя мне не нужно. Ты опиши желательные черты. – При этом сам для себя Мухаммад-сводник перевел ее имя: «Махтаб – Лунный свет», и сказал сам себе: «Такой лунный свет найду, что и солнцу всходить не надо». – Итак, опиши мне желательные для тебя черты!
– То есть как?
– А вот так, например: какое лицо у нее должно быть – круглое или овальное? Какой рост – высокая, низкая… Телосложение – худенькая, плотненькая?.. Фигурка какая…
Али закрыл глаза и постарался представить себе Махтаб. И негромко, мечтательно начал ее описывать, а старик повторял его слова так, словно запоминал какой-то важнейший исторический документ.
– Волосы ее – водопад кофейного цвета, рост ее вот такой. – Али указал на свое плечо. – Возраст – на пять лет меня младше, говорит мягко, смеется нежно, а произнося имя «Али», склоняет голову набок, к плечу, улыбка же ее как бутон или цветки жасмина, и главное, запах жасмина должен быть…
Мухаммад-сводник бормотал себе под нос, повторяя описание Али, потом взглянул ему в глаза:
– Через два дня она будет готова, ваше высочество! Возраст, кстати, здесь не важен – на пять лет младше или старше, разницы нет… Остальное будет, даже не сомневайся! Хотя из твоего описания видно, что ты женщин все-таки не знаешь, иначе ты бы не так ее описывал. Ты бы сказал: талия тонкая или пошире, худенькая и длинноногая или поплотнее… Прирученная, опытная или упрямая… Ничего ты не понимаешь в девушках! Но быть по-твоему… Послезавтра в овраге, дом номер пятьдесят два. Заходи с заднего входа и так, чтобы тебя никто не видел. Сразу после захода солнца, когда только-только сумерки… Адрес не забудешь?!
Али все еще мыслями весь был с Махтаб.
– Главное, чтобы была Махтаб…
– Махтаб-Махтаб, махтабнее
Все время до послезавтрашнего вечера Али только и думал, что о Мухаммаде: «Что же там будет такое?» Даже возвращаясь вместе с Махтаб из школы, он все размышлял об этом и с ней не разговаривал. И на нее смотрел уже иначе, причем она это заметила:
– Али! Ты последнее время совсем другим стал – все думаешь о чем-то…
Он ничего не ответил, но все продолжал разглядывать Махтаб. И смотрел не на лицо, а на ее тело. Она нахмурилась.
– Кстати, ты узнал, что значит «сводник»?
– Нет! Точно не знаю…
– А, похоже, это плохое слово… Я тоже не знаю, но спросила у Карима, он ответил: очень плохое, вроде ругательства…
Махтаб взглянула на Али и удивилась: он совсем не слушал ее! Думал о чем-то и странно на нее поглядывал: «Худенькая и длинноногая или плотненькая, или… А если будет кто-то в точности как Махтаб, понравится она мне или нет? Если все-все будет как у нее: манера речи, походка…» С каким-то головокружением Али смотрел на Махтаб, на ее лицо, на тело с головы до ног… А она глядела на него со все возрастающей тревогой и вдруг закричала:
– Али!
Он пришел в себя. Печально повесил голову: раньше он так о ней не думал, а после разговора с Мухаммадом она стала для него какой-то другой. А она продолжала кричать на него:
– Ты изменился, Али! Ты какой-то не такой! Говоришь как-то особенно! Двигаешься особенно! Никогда так странно на меня не смотрел… Что случилось, Али?!
Выкрикнув все это, она сдернула с его плеча свою школьную сумку и бегом бросилась прочь. А он смотрел на нее в оцепенении, не в силах окликнуть, не в силах двинуться, только все думал о словах Мухаммада…
В назначенное время Али спустился в овраг. То, что они поссорились с Махтаб, облегчило этот поступок. Она перестала с ним разговаривать и не позволяла провожать себя, а так ему было даже легче.
Тревожил Али в этой ситуации только дервиш Мустафа, который вообще перестал с ним здороваться. В первый раз, поздоровавшись и не получив ответа, Али подумал о глуховатости дервиша, но потом к молчанию дервиша прибавился осуждающий взгляд…И Али понял, что причина кроется в другом.
Солнце только что село, Али шел в тени по оврагу, миновал бывший дом Искандера, где теперь хозяйничал Мирза… На миг ноги Али ослабели – он вспомнил Махтаб… Но тут же постарался забыть о ней. Смотрел на таблички с номерами домов: вот пятьдесят второй, дом из сырцового кирпича, обнесенный такой же стеной с новенькой железной дверью. Обошел вокруг, задняя дверь во двор была приоткрыта. Поколебавшись, вошел и оказался в обычном дворике: вот пыльное крыльцо с песком на полу, в самом доме две комнаты и тяжелые толстые занавески. Отодвинув занавесь, вошел в первую комнату. В углу грязная постель, выглядит так, словно кто-то очень торопливо собрал и бросил постельное белье. И запах ударил в нос – запах сырости и плесени с примесью запаха телесного пота. Но и это не все: ощущался и аромат, похожий на гнилую сирень, словно побрызгали одеколоном с таким запахом… Чем дольше оставался тут Али, тем сильнее давили на него все эти запахи: плесени, сырости, телесного пота… Слона они могли бы с ног свалить…