Ее женская власть
Шрифт:
— Стало лучше? — спросил Хоук.
— Да. Просто удивительно.
— Ты не должна так утомлять себя. В этом нет надобности.
— Я чувствую себя чудесно.
Он размял ей мышцы спины, обратив внимание на то, что на ней короткий корсет. Раздев за свою жизнь бессчетное количество женщин, он знал, что в таком корсете нет планшеток. «Одной преградой меньше», — прошептал дьявол, сидевший у него внутри.
Хоука вводили в искушение крючки, на которые было застегнуто платье Джулианы. Он представил себе, как расстегивает их и стягивает с нее одежду, спускает
От возникших в голове эротических картин он начал возбуждаться. Его следовало бы отлупцевать лишь за одно желание ласкать ее. И тем не менее он знал, что будет фантазировать, как десятком — или более — способов довести ее до экстаза, заставить стать влажной и умолять его войти в нее.
Огромным усилием воли он прогнал прочь эротические картины из головы.
— Лучше? — прошептал он ей на ухо.
— Да.
Он убрал руки, и Джулиана присела. Хоук надеялся, что она не заметит выпуклость между его ног.
— Спасибо, — поблагодарила она.
Расслабленное выражение лица делало ее похожей на женщину после занятий любовью. Он вспомнил, как она отвечала на его поцелуи, и у него возникла уверенность, что она окажется хороша в постели, если, конечно, найдется мужчина, который сможет ее возбудить.
Другой мужчина, а именно муж, научит ее получать наслаждение от занятий любовью. Эта мысль обожгла его мозг.
Он отпрянул и прошагал к мумии, повернувшись к Джулиане спиной, чтобы она не видела признаков его возбуждения. Ему было невыносимо думать, что ее мог бы касаться другой мужчина. Она выйдет замуж, но не в этом году. Он не может этого допустить, пока исполняет роль опекуна, потому что не в состоянии это видеть. И все же ему придется быть свидетелем ее брачных обетов. Их семьи слишком близки, и ему не удастся увильнуть, не нанеся серьезной обиды.
Он уедет из страны. В Швейцарию или в Париж. Может быть, в Индию или Египет. Куда-нибудь, но далеко отсюда.
— Сегодня я получила письма от мамы и брата, — сказала Джулиана.
Слава Богу. Это безопасная тема. Он оглянулся на нее через плечо.
— Так поэтому ты провела столько времени за письменным столом?
— Мне нужно было успокоить маму, — помолчав, ответила Джулиана. — Она знает, что мы танцевали вальс, и недовольна этим.
Он замер, представив себе гнев Тристана.
— Лучше я напишу твоему брату, что мы услышали музыку, только очутившись на площадке для танцев.
— Это будет еще хуже. Мама ничего не сказала Тристану.
— Странно, — нахмурился он.
Она рассказала ему о ложных схватках у Тессы и нежелании герцогини волновать
— Он тоже написал мне и успокоил. Думаю, он не хочет, чтобы я переживала.
— Если хочешь, я завтра же отвезу тебя домой. — Он подошел к ней.
— Нет, — покачала она головой. — Дорога длинная, да и до родов Тессы еще много времени.
— Боишься за нее? — Он присел рядом.
— Врач сказал, что опасности нет. Если я вернусь, то все подумают, что мы испугались, и это еще больше расстроит Тристана.
Хоук подозревал, что Джулиане не хочется присутствовать при родах. Он понимал, что подобное событие лишит ее покоя. Да и ему не хотелось оказаться там в это время. Но когда ребенок родится, он непременно должен будет доставить Джулиану к родным. От этой, уже последней, миссии он не сможет отказаться. Но он переменит ее на другую, пожизненную — крестного отца.
Однако сейчас он не мог об этом думать.
Появились слуги, прикатили небольшой столик и начали снимать крышки с блюд. Там были всего лишь ветчина, сыр, хлеб и фрукты.
— Думаю, в клубе вы пообедали бы более сытно, — сказала Джулиана, когда он подвинул ей стул. — Поскольку я рассчитывала, что буду обедать одна, мне не хотелось беспокоить слуг.
Хоук отпустил слуг и сел напротив.
— Мне хватит.
Тихая домашняя обстановка стала приятной альтернативой пышным светским развлечениям.
Пока он наливал себе вина, Джулиана положила ему еду на тарелку. В этом не было ничего особенного, но ему стало почему-то приятно. От запаха свежего хрустящего хлеба у него заурчало в животе. Он быстро проглотил тонкий ломтик ветчины с хлебом и кусок ароматного сыра.
— Вы, наверное, умираете с голоду. — Джулиана снова наполнила его тарелку, добавив сушеный инжир и персик.
Поев, Хоук налил вина себе и Джулиане. Когда она сделала глоток, ее глаза заискрились весельем.
— О чем ты думаешь? — спросил он.
— Вы не забыли, что мне позволено выпить только один бокал вина или шерри?
— Сегодня вечером, — подмигнул он, — я сделаю исключение, поскольку нас всего двое.
— Вы хотите напоить меня допьяна?
— Скажешь мне, когда немного опьянеешь. Я не хочу больше видеть тебя бегущей по коридору.
— Вы никогда не спрашивали, — улыбнулась она, — что заставило нас бежать.
— Ну так расскажи. — Он откинулся на стуле.
— Может быть, вы сначала хотите немного подкрепиться бокалом вина? — сказала Джулиана, сделав еще глоток.
— В этом случае, — ухмыльнулся он, — я наполню оба бокала.
Некоторое время они молча пили, затем она произнесла:
— Вы готовы?
— Готов.
Она сделала глоток и отставила бокал.
— Все дело в двери.
— При чем здесь дверь? — Он допил остатки вина.
— Об нее что-то стучало.
— Вы были слишком пьяны.
— Мы слышали и другие странные звуки. — Ее глаза озорно блеснули.
— Какие звуки?
— Думаю, их издавал распутник вроде вас.
Хоук слегка захмелел, и ему потребовалось несколько минут, чтобы сообразить, что она имеет в виду.