Эфесская волчица
Шрифт:
– Садись сюда. Я заплету тебе волосы, помогу с последними приготовлениями, – Демо хлопнула ладонью по скамье. – Вниз лучше пока не спускаться. Там сплошная суета.
– Я принесу вам облачение, – сказала Ипполита, не упускавшая возможности помочь сёстрам по ремеслу.
– Сегодня фракийцам сопутствует удача, и тебя она не оставит, – улыбнулась Демо.
– Думаешь? – прищурилась Алкиона.
– Ну а как же. В твоих чёрных волосах, в лице… фракийская порода явно видна. Ты должна быть одной со мной крови. Да и характер у тебя вполне фракийский. Не такой как у меня, конечно, по-другому. Знаешь, говорят, что кельты и германцы известны своей открытой
– Может ты и права, но кто знает. Я уже рассказывала тебе эту историю. Мне не суждено гордиться предками, как и любому безродному.
По правде сказать, Алкиона и сама не была уверена в своём происхождении, ибо дело это было покрыто мраком неизвестности. Она росла в Мёзии, в семье гета Дагобита и его жены Далы, однако с раннего детства знала, что не является их дочерью. Она не могла претендовать на долю в наследстве, хотя они всегда и относились к ней как родной. Несколько раз она спрашивала Далу о том, как попала к ним в дом, но не могла добиться ничего внятного – будто бы её взяли в семью по просьбе какой-то странницы, от которой ни имени, ни следа не осталось. Вглядываясь в своё отражение в зеркале, она думала, что похожа на фракиянку или на кого-то из множества племён Мёзии и Фракии, все названия которых мало кто мог даже припомнить.
Высокая – явное свидетельство северной крови, – она возвышалась над эфесскими женщинами, да и многими мужчинами на целую голову. От постоянных упражнений тело её потеряло часть женственных черт, мышцы налились на плечах и спине, живот был совсем не округл, предплечья не уступали по ширине мужским, однако она сохранила женскую гибкость, и бёдра её двигались плавно, а ноги были способны танцевать в стремительном ритме. Тёмные волосы почти до ягодиц – она гордилась ими и никогда не стригла, стягивая в узел на затылке, когда нужно было надевать шлем. Слишком острые скулы для эллинки, слишком злые глаза. Волк среди людей, как и было сказано.
– Да и настоящее имя твоё… Разве оно не фракийское? – подняла бровь Демо.
– Пожалуй, – кивнула та. – Я давно уже его не вспоминала.
– Моё имя на арене мне тоже нравится больше настоящего. Кем я была в своей старой жизни? Я дралась в грязной канаве за кусок хлеба. Демо же сражается в лучшей из игр на земле, она зарабатывает мечом больше, чем моя мать имела за всю свою жизнь. Только с этой сукой я делиться не собираюсь.
Вместо Ипполиты снаряжение им принёс Диокл, который едва выглядывал из-за щита, доспеха и массивного шлема. Он был одним из самых юных рабов лудуса, но в свои двенадцать лет уже немало помогал гладиаторам, а также делал другую работу по хозяйству. Конечно, он мечтал когда-нибудь выйти на арену, да и не могло быть иных желаний у сына гладиаторши, что родился в лудусе.
– Я захватил и брусок для меча, чтобы он был острым в бою, – сказал мальчишка, положив всё перед ней. Небольшой прямоугольный щит был окрашен красным, две амазонки на нём сцепились в яростной схватке. Сделанный на заказ шлем был покрыт тонким слоем серебра, его смотровые отверстия напоминали фасеточные глаза насекомого, сверху он венчался фигуркой грифона, а по бокам торчали два изумрудных пера. Эти перья зимородка были связаны с её новым, греческим именем. Тут многие оставляли свои истинные имена в прошлом, и она была из их числа.
– Как там дела внизу? – спросила Демо.
– Циклоп уже вышел и делает своё дело, – ответил
– Но вонь осталась, – фыркнула Демо.
– Пора облачаться, – Алкиона встала со скамьи.
Рядом несколько рабочих стучали молотками, соединяя декорации, но она не стеснялась, сбросив с себя хитон и оставшись полностью обнажённой. Лента её татуировки охватывала бедро и поднималась на спину, там было представлено несколько сцен, где змеи переплетались друг с другом, и волки преследовали добычу.
– Что скажешь, парень? Хороша? Полезно в нашем деле быть высокой и красивой… Публика любит красивых, – усмехнулась Демо, оглядывая её совсем не с праздным интересом. – Но это и её работа тоже. Каждодневными упражнениями она превратила свою плоть в металл… да, фракийская кровь. В нашем народе родятся сильные женщины, как ни крути. Согласен?
Алкиона закрепила на бёдрах тугую повязку, потом защёлкнула пояс с бронзовыми накладками, натянула на ноги войлочные обмотки, что доходили до середины бедра, и сверху надела поножи, начищенные до золотого блеска. Подруга помогла ей скрыть грудь под ещё одной кожаной повязкой и натянуть на правую руку кольчужную манику, что крепилась ремнями.
– Одним ударом, – шептал Диокл, рассекая воздух её мечом. Женщины невольно улыбались, глядя на него, – он был худощав для своих лет, но довольно высок, его светлые короткие волосы спутались на лбу, а голубые глаза выдавали галльскую кровь. Так или иначе, но он пока не производил впечатления воина.
– Ладно, давай, – Алкиона потрепала его по голове и взяла клинок. Это была сика, иногда называемая греками махайрой, – переломленный под тупым углом короткий меч, что позволял наносить коварные удары, подлезать под щиты и подрезать конечности в самых неожиданных местах. Она положила его на колени и начала работать бруском, время от времени протирая металл тканью. Она всегда делала это сама, чтобы убедиться, что лезвие остро как бритва, и оружие не подведёт в нужный момент.
– Твоя противница довольно знаменита. У неё семь побед и только одно поражение, она почти всегда выступает как мурмиллон, – сказал мальчишка, знавший, как продвигается карьера у многих гладиаторов. – Пирра, родом из Галлии. Сатир говорил, что она не слишком быстрая, но сильная в натиске.
– Я знаю, – кивнула Алкиона. – Мне как-то доводилось тренироваться с ней ещё в старом лудусе.
– Ну, ты готова. Фракиянка в образе фракийского бойца, прямо как и я. Наша игра лучшая на арене, истинно говорят, – одобрительно кивнула Демо.
Алкиона прижала шлем к бедру и спустилась на первый этаж, где кипело ещё большее оживление. Светильники раскачивались в полумраке, отбрасывая извилистые тени, дышать было тяжеловато, ибо стоял густой запах пота, да и жара била в лицо. Циклоп уже вернулся с песка – одноглазый толстяк сидел на скамье, посмеиваясь, а маленький раб обтирал ему кровь, что струилась из-под левой груди. Здесь были и те гладиаторы Красного лудуса, что не сражались сегодня – они пришли поддержать друзей или помочь им в случае необходимости. Мелантий лениво развалился на скамье, делая вид, что его мало что интересует. Деянира держала за руку проигравшую бой Фалестру, которая получила сильный удар в плечо и рваную рану над коленом. Рядом сновала с ведром и окровавленными тряпками Айя, маленькая сирийская рабыня, что была незаменимой помощницей.