Эффект Доплера
Шрифт:
В голове вертятся слова: «я решу твои проблемы. Решу проблемы. Решу». Неужели, наконец-то началась светлая полоса в моей жизни? Не верю. Просто не верю.
— Ты будешь следить за тем, чтобы Сэм никуда не влипла. Я-то её знаю — моя крестница та ещё проныра. Ах, да, Сэм, совсем забыл, — он наконец выпустил мою руку из своей огромной потной ладони, и теперь обращается к Саманте, — ты же знаешь, что раньше твоя мать была совсем другим человеком. Чёрт возьми, Сэм, я хочу попросить прощения за то, что восемь лет назад втянул её в свои мерзкие делишки, связанные с травкой и прочим. Она совсем с катушек слетела. Ещё когда вам было по десять лет, она начала курить марихуану, у неё совсем тогда башню сорвало. Когда она напала на тебя, да и вообще, каждый шрам
Саманта бросается в объятия своего крёстного отца, и говорит:
— Сейчас главное только то, что я наконец высказала этой женщине всё, что хотела. И, надеюсь, я больше никогда её не увижу.
— Эй, — улыбается Бад, — ты ведь не забудешь своего дядю? Будешь навещать меня в Примстоне?
— Конечно, — Саманта целует мужчину в щеку и отходит ко мне.
— И, Сэм, заведи себе карточку. Я поговорю с твоей матерью, и, ну, скажем так, — мужчина самодовольно улыбается, — она поделится частью наследства, оставленного твоим отцом, Кью, — на этот раз он обращается непосредственно ко мне.
Будем надеяться, что эта «часть наследства» действительно стоящая, и нам хватит на ближайшие пару лет, чтобы встать на ноги.
Крёстный Саманты вдруг резко срывается с места, и обнимает девушку, говоря ей прямо в ухо, думая, что никто не услышит:
— Мне, правда, очень жаль, что я не предотвратил всё это. Если бы я только знал, примчался бы из Примстона и устроил бы своей сестре Третью Мировую.
— Спасибо, дядя, ты итак многое для меня сделал — Сэм обнимает мужчину последний раз на прощанье, и мы залезаем в машину. Я сажусь за руль, а Сэм — на пассажирское. Она машет рукой своему дяде в открытое окно до тех пор, пока мы не скрываемся за поворотом. Мы едем домой. Чёрт возьми, мы сделали это!
— Кью, как ни странно, но то, что я врезала своей матери — сделало меня счастливой.
— Тебе давно следовало постоять за себя. Я до последнего не верил, что вы действительно ничего не предпринимали. Твой брат разве не защищал тебя?
— У него была своя договорённость с моей матерью, но он так и не рассказал о ней, — грустно вздыхает Сэм. Я вспоминаю момент отъезда от чересчур белого изнутри и снаружи дома, буквально минуту назад (терпеть не могу белый цвет!). В большом окне, отодвинув огромную кружевную штору, стояла Миссис Гилберт, грустно прислонив ладонь к стеклу. Это был последний раз, когда мы видели эту женщину. И, думаю, это к лучшему.
По приезду Сэм завела себе карточку, и скинула номер своему дяде смс-кой. Мы сделали это по пути домой. Благо, все документы Сэм были при ней. Пришлось немного заплатить этим людям, чтобы они сделали всё в кратчайшие сроки — я потратил последние деньги, которые мне дал Рэджи. И вот мы паркуемся возле дома Натаниэля. К моему удивлению, не я бегу к входной двери, чтобы как можно быстрее постучать и войти внутрь. Сэм срывается с места, хлопая дверью машины, и бежит к дому. Я с улыбкой на лице беру оба портфеля, и понимаю, что хоть мы и чертовски устали, дома нас ждёт тёплый приём.
И, к вашему сведенью, Ари действительно постелила маленький красный ковёр, как и обещала.
========== Глава 19 ==========
— Кью, смотри, я сделала снежинку! — малышка Ариэль смотрит на меня своими огромными небесного цвета глазами, протягивая бумажную поделку. Её восторженный тон заставляет меня улыбнуться — как же мало нужно этому ребёнку для счастья. Иногда я ей даже завидую.
Нат готовит оладьи на кухне, а мы с растолстевшей Джуд и Ари валяемся на диване. Малышка продолжает вырезать снежинки и складывать их у меня на коленях. Минут через десять наши носы начинает щекотать приятный запах выпечки на кефире. Я закрываю глаза, откидываю голову на спинку дивана и вдыхаю этот восхитительный запах. Я дома. Большего мне и не нужно. Хотя, скорее всего, я сам себя обманываю. Ведь даже этого недостаточно.
— А когда Сэм придёт к нам в гости? — громко спрашивает Ари, буквально читая мои мысли, и мы
— Прошло больше месяца. Может, стоит написать Сэм, всё ли у неё в порядке? — не унимается Ариэль.
— Заец, пойми, Саманта решает свои проблемы. Когда она будет свободна, то, думаю, обязательно зайдёт к нам. Скоро ведь Рождество, в конце-то концов. Ты уже взрослая, потерпи. Совсем немного осталось.
Нат одобрительно кивает из кухни. Я закатываю глаза. Своим кивком друг говорит мне о том, что я всё делаю правильно. Мои слова должны успокоить малышку и заставить забыть о Саманте на какое-то время — до Рождества уж точно. Мне совсем не хочется рассказывать ребёнку о том, что мы вряд ли увидим Сэм ещё хоть когда-нибудь. После нашего совместного вечера, после тёплого приёма, красной ковровой дорожки, радостного собачьего лая, и вкусного ужина, Сэм попросила меня помочь разобрать вещи, в итоге достала из своего портфеля то самое фото, на котором изображена её мать в обнимку с моим отцом — в день похорон моей матери. Она отдала фото мне, чтобы я не забыл дату — возможный код от шкатулки. Но, как ни странно, прошёл почти месяц, а именно — сорок четыре дня с момента, как мы вернулись домой, но я даже пальцем к той шкатулке не прикасался. Она лежит в комнате Ариэль, и я даже не знаю, в каком именно месте. Меня одолевает странное нежелание вообще видеть эту штуковину. Возможно, это связано с тем, что теперь меня вновь мучают кошмары. На этот раз я снова и снова вижу, как Джуди разбирает какие-то письма, сидя на крыше. Каждое из них она аккуратно вскрывает своим идеальным ноготком, но там нет ничего кроме каких-то цифр. И эти числительные повсюду. Они нарисованы белым мелом на крыше, этими цифрами исписаны руки Джуди, и кажется, во сне разными комбинациями забита вся моя голова. Теперь моя мёртвая девушка не убивает себя на крыше снова и снова. Теперь именно я делаю шаг навстречу ветру, падая с крыши вниз, чтобы проснуться. Эти кошмары меня сильно выматывают. Каждое утро я просыпаюсь уставший. Нат и Ари ничего не могут поделать с этим. Я пробовал пить алкоголь до беспамятства и отключаться. Пробовал принимать успокоительные. Пачками их жрал. Не помогает.
Кстати, забыл сказать — я забрал документы из университета. Мне пришлось, так как куча предупреждений в виде писем на почтовый ящик, высылались чуть ли не каждодневно. Ещё они донимали Ната, зная, что я живу с ним. С хозяйкой прежнего дома, который я снимал, пришлось попрощаться. В итоге, если бы я сам не забрал документы и прочие бумажки, меня бы выгнали за непосещение занятий. И меня радует, что всё решилось более-менее мирным путём. К слову об учёбе, Нат и Ари по-прежнему ходят на занятия, у них жизнь идёт своим чередом. Пока их нет дома, я по привычке сажусь на диван, выключаю телевизор, и смотрю в чёрный прямоугольник, как раньше делала Ари, когда умерла её мать. Кажется, что-то внутри меня тоже погасло, но я не знаю, в чём дело. Умник, к слову, может закончить второй курс экстерном и попасть сразу на третий. Это хорошая новость для всех нас. Каждый день мои пальцы листают газету, щёлкают каналы на пульте, ищут информацию в интернете. Я теперь всё знаю о городе, в котором жила Сэм. И теперь моя жизнь превратилась в типичный День Сурка. Прошло ведь грёбаных сорок четыре дня…
Кью, она сказала, что не вернётся. Может, пора забыть всё это?
Нат зовёт нас на кухню, Ариэль весело бежит, подняв на руки Джуд.
А, может, ты сам виноват в том, что она ушла?
— Она ещё больше растолстела, — ноет малышка.
— Нат, чем ты её здесь кормишь? — возмущаюсь я, заметив, что собака действительно превратилась в огромный шарик. Раньше я как-то даже внимания не обращал. Голова была забита совершенно другим.
— Ну вы и дураки, — смеётся Умник. — Не понимаете, да?