Эффект Эха
Шрифт:
– Антон, подожди! – хотела крикнуть, но голос ее словно выключили.
Попыталась броситься за ним, но Никита ее удержал.
– Бесполезно. Оставь его.
Следом за Антоном ретировалась Марина. Задержавшись в коридоре, вытащила из сумки Олин телефон и что было силы, саданула им о кафельный пол кухни. Новенький айфон жалобно чпокнул и тут же покрылся паутинкой трещин. Излив злобу и получив хоть какую-то сатисфакцию, бывшая подруга удалилась.
– Допрыгались мы с тобой, сестренка, – Никита сдержано улыбнулся, –
– Да пошел ты со своим «завтра»! – Оля вскочила с его колен и запахнула на груди пижаму. – Уходи и захлопни за собой дверь!
Красавчик послушно вышел в коридор, провел пальцами по шапкам брошенных у зеркала хризантем. Лепестки пожухли и осыпались на пол. Усмехнувшись, взглянул на свое новое отражение, тщательно стер с губ Олину помаду, взъерошил волосы. Капризно вскинул одну бровь, другую, и ослепил себя улыбкой.
Хороший ты парень, Никита! Но пора и честь знать.
Стерев с лица чужую маску, вышел в коридор и тихонько прикрыл дверь.
Карточный домик
Оля летела в Боткинскую, не соблюдая скоростной режим, подрезая нерасторопных водителей, не обращая внимания на их гневные сигналы. По счастливой случайности на Ленинградском шоссе не выставили не одного поста, а светофоры словно договорились между собой, один за другим включали зеленый свет.
Создатель Олиного мира удачно тасовал события, контролировал обстоятельства, приближал героиню к финалу. Оба спешили, одна покаяться, другой завершить затянувшуюся игру.
Бедолага не помнила, удалось ли ей заснуть или она бодрствовала всю ночь напролет. По монотонному перекатывающемуся гулу в голове думалось – нет, не спала ни минуты. Уставший мозг расходовал неприкосновенный запас кислорода.
Последнее время Оля не видела сны или не запоминала их. Забывалась в дреме, падала в пустоту и из пустоты возвращалась.
Сознание пробуждалось с первыми брызгами рассвета и создавало мир заново.
Недавняя жизнь покоилась на нескольких воспоминаниях, Оля назвала их: Страшное в самолете, Ностальгическое в маленьком кафе и Сладкое в постели Антона. Сейчас добавилось еще одно – Разоблачительное.
Она сходит с ума, не иначе. Откуда взялась фрагментарная память? Почему мир похож на мозаику, и ее надо собирать каждый день заново. Пора обращаться к врачу. Иначе ее ждет Кащенко. Причем сразу Кащенко? Просто надо попасть к врачу!
Вот именно, ей обязательно надо успеть к врачу!
Вспомнились детали вчерашнего вечера. Бледное лицо Антона, укор в его взгляде, стоило моргнуть, пустота и усыпанный засохшими лепестками пол.
Она ступала по опавшим лепесткам как по стеклу, каждый шаг отдавался хрустом и болью в порезанных до крови
Острыми краями в картину впилась дымящаяся начальница, беременная соперница, истеричная Марина. За один единственный день в жизни появилось столько прошедшего времени. Бывшая работа, бывшая коллега, бывший парень. Правда, что-то осталось и в настоящем. Какое отношение имеет Кит к Марине? С какой стати она приревновала Олю к нему, вымазала по уши в грязи и лишила дорогущего телефона?
Вопросов много, и ответы на них не важны. Оле нет дела до любовниц или любовников Кита, если очередной его пассией оказалась Марина, то виновата сама.
И все-таки странно, что из нескольких миллионов москвичей, она познакомилась именно с Китом. И когда успела? У нее же был бурный роман с красавчиком из кафе.
Ладно, плевать на Марину!
Сейчас главное – оправдаться. Вернуть Антона она уже не надеялась. Увиденное не прощают. Услышанное от его жены, кстати, тоже. Лжи между ними с самого начала было больше, чем правды. Оба запутались и заврались. Но поговорить и остаться друзьями – возможно.
А там посмотрим, чем черт не шутит, все переменится, Антон слишком хорош, чтобы его отдавать за «пожалуйста».
Искать врача в отделении реанимации, куда вход стережет шепелявая гестаповка, затея бесполезная. Остается надежда на Павла Михайловича. Предварительно созвонившись из дома с травматологом, Оля убедилась, тот на работе. Не отвечая на вопросы – что произошло, и зачем я тебе понадобился, Оля вылетела из квартиры, перепрыгивая сразу через две ступеньки. Села в машину и полетела.
Поднимаясь на лифте в отделение, молила об одном, лишь бы доктор сидел в ординаторской, а не ассистировал на операции.
Повезло, доцент Куприянов все в том же огуречном наряде увлеченно дискутировал с коллегой, рассматривая в оконное стекло рентгеновский снимок.
Оля постучала в приоткрытую дверь кабинета и вежливо кашлянула.
Павел обернулся.
– Что за нелегкая тебя принесла? По телефону так ничего толком и не сказала. Колено хандрит? На погоду реагирует?
Колено? О чем он? Вспомнил давнишнюю операцию на связке?
Не обращая внимания на странное приветствие, Оля решила не терять времени:
– Паша, прости. Дело очень срочное.
Врач нахмурился, хлопнул коллегу по плечу и пообещал продолжить дискуссию. Вышел из ординаторской.
– Ну что? Только компактно, у меня сегодня каждая минута на счету. Студенты до обеда, потом еще две операции!
Оля собралась с духом.
– Сломался мобильный, а контакт с Антоном у меня только там. Можно позвонить ему с твоего номера?
На лице Павла Михайловича отразилось искренне недоумение.
– С каким Антоном?
Понимая, что безудержно краснеет, Оля пояснила: