Эффект Грэхема
Шрифт:
— Итак, то, что мы делаем, — начинает Джиджи.
Раздается смешок.
— Что? — говорит она, защищаясь.
— Ничего, я просто ждал этого. Я назвал тебя деткой. Это должно было случиться.
— Ждал чего?
— Кто-мы-друг-другу разговора. Клянусь, это запрограмировано в ДНК цыпочек. Всегда нужно знать, где они находятся.
— Разве это так уж плохо — знать, где мы находимся? Я имею в виду, я знаю, что у нас был секс только один раз...
— Это считается за один раз, когда в первую ночь было около сотни раундов? — Спрашиваю я с искренним
— Ты прав. Это как собачьи годы. Одна ночь была эквивалентна двум годам отношений.
Я фыркаю, как один из бегемотов в африканском бушвелде.
— Но... нет никаких чувств, верно? Это просто физическая разрядка. — Она машет рукой между нами, затем морщится, когда вода заливает ей грудь. — Еще один инструмент в нашем тренировочном арсенале, чтобы держать себя в тонусе. Верно?
Когда я не отвечаю, она продолжает тему.
— Ну?
— Ты хочешь знать, замешаны ли здесь чувства? — Я пожимаю плечами. — Ну, мне было действительно хорошо, когда я был внутри тебя.
— Я не это имею в виду. — Но мне удается вызвать румянец на ее щеках.
— Мне было действительно приятно, когда ты кончала мне на лицо, — продолжаю я.
Сейчас она ерзает в ванне. Это мило.
— О, прекрати это, — ворчит она. — Мы в ледяной ванне.
— И что? — Я опускаю руку под воду и кладу ее на пах.
От ее взгляда это не ускользает.
— Только не говори мне, что ты способен испытывать эрекцию, лежа в ледяной воде. Твой член действительно сейчас твердый?
— Нет, — отвечаю я со смешком. Затем я снова становлюсь серьезным, потому что знаю, что она все равно вернется к этой теме, если я этого не сделаю. — Послушай. Я не испытываю чувств.
— Ооо. Он не испытывает чувств, — саркастически говорит она. — Боже, Райдер. Ты такой крутой и сложный.
— Я обнажаю свою душу, а ты смеешься надо мной?
— Обнажаю свою душу, твою мать. Все, что я хочу сказать, что ты не можешь испытывать чувств или не испытывать. Иногда чувства просто подкрадываются незаметно.
— Не ко мне. — Хотя в последнее время я задавался этим вопросом.
Она на мгновение замолкает, прежде чем тяжело вздохнуть.
— Думаю, в любом случае это не имеет значения. Я тоже не вижу развития чувств.
Нет никакого мыслимого объяснения тому разочарованию, которое меня охватывает.
Я должен быть рад, услышав эти слова.
Так какого черта это похоже на удар ножом в живот?
— Мы слишком разные. Например, мне больше всего нравится слушать вот это, — она указывает на динамик на выступе. — Эти прекрасные, успокаивающие звуки природы. А ты, наверное, слушаешь death metal.
Таймер срабатывает.
— Слава Богу! — восклицает она, вскакивая на ноги через наносекунду. Дрожь во всем теле заметно пробегает по ней, когда она бежит за полотенцем.
Я выхожу из ванны и нахожу свое.
— После этого я обычно провожу пять минут в сауне, — говорит мне Джиджи.
Ее взгляд встречается с моим, и я не могу сдержаться, чтобы не приподнять губы.
— Показывай дорогу, — говорю я.
Мы спускаемся
— У тебя когда-нибудь был секс в сауне?
Будь я проклят, если мой член не ухватится за эту идею.
Однако я сохраняю хладнокровие.
— Очень самонадеянно с твоей стороны думать, что я собираюсь заняться с тобой сексом здесь.
У нее отвисает челюсть.
С насмешливой ухмылкой я прохожу мимо нее и сажусь на верхнюю скамейку. Это прекрасное тепло после холодной ванны. Мои поры раскрываются, и это фантастическое ощущение. У меня все еще болит после вчерашних ударов, но не так сильно, как раньше. Тело — невероятная машина.
Словно в наказание мне, Джиджи садится на другую скамейку. Мы сидим лицом друг к другу на небольшом пространстве. Мой взгляд фокусируется на крепких бедрах, выступающих из-под ее черного купальника.
— Мне нравится этот купальник, — говорю я.
— Чушь собачья. Он совершенно пуританский.
— И поэтому он мне нравится. Он полностью закрывает тебя. Заставляет меня представлять все, что под ним.
— Ты видел все, что есть под ним.
Я ухмыляюсь.
— Чертовски верно.
— Что ты потом делаешь? — Она делает паузу. — Подожди, дай угадаю. Держу пари, ты идешь домой писать грустные стихи, а потом слушать свой death metal..
Я заливаюсь смехом.
— Я буду работать над статьей по истории Великобритании, и это все. Я бы пригласил тебя зайти, но ребята будут дома. — Одна бровь приподнимается. — Я мог бы прийти к тебе в общежитие, если хочешь.
— Может быть, попозже вечером? У меня есть планы.
— Да, и что ты задумала?
Она секунду смотрит на меня. А потом:
— Я не хочу говорить.
Что, конечно же, возбуждает каждую капельку любопытства в моем теле.
— Ну, теперь ты должна мне сказать.
— Не-а. Потому что ты сделаешь какой-нибудь язвительный комментарий по этому поводу, а это одна из моих любимых вещей в мире, и я не позволю тебе ее порочить.
— Ничего себе, используешь модные словечки.
— Ты думаешь, порочить — это модное слово? Тебе нужна помощь со словарным запасом? Если да, я составлю список слов. Еще могу одолжить несколько книг без картинок, при условии, что ты умеешь читать.
Я фыркаю.
— Я много читаю.
— Угу.
— Читаю. Ты была у меня дома. У меня на столе лежали книги.
— Все были похожи на учебники.
— Некоторые из них и были. Остальные были документальными книгами. Материалы по истории.
— История! Хорошо, — говорит она, ободряюще кивая. — Вот. Вот так ты заведешь разговор с моим отцом.
— Что ты имеешь в виду?
— Он такой любитель истории. Он постоянно заставляет нас смотреть эти занудные документальные фильмы. И этим летом в Тахо, он заставил всех, даже гостей, посмотреть двухсерийный фильм о старых авианосцах.