Эффект Лазаря
Шрифт:
«Найди его злейшие страхи», подумал Киль, «и обрати против него самого».
Из люка послышалось звяканье тарелок, и внутрь вкатился сервировочный столик. Молодой человек, его вкативший, неприкрыто восторгался Гэллоу. Глаза его ловили каждое движение своего кумира, а руки, когда парень расставлял тарелки на столе, дрожали. Он разложил порции по тарелкам, и Киль уловил восхитительный запах рыбного рагу. Когда же хлеб и маленькие пирожные были уложены, парень взял маленькую тарелочку и отведал от всех яств по кусочку.
«Ах, так», подумал Киль, «Гэллоу опасается,
– Вы пробуете, чтобы разнообразить ваши кулинарные познания? – спросил он.
Парень озадаченно оглянулся на Гэллоу, и Гэллоу улыбнулся в ответ.
– Каждый человек при власти имеет врагов, – сказал он. – Даже и вы, как мне говорили. Я предпочитаю привыкать к мерам предосторожности.
– Предосторожности от кого?
Гэллоу смолчал. Официант побледнел.
– Какое упрямство, – сказал Гэллоу.
– Вы подразумеваете, что убийство – это нынешний способ политической деятельности, – сказал Киль. – Это и есть новый порядок, который вы несете миру?
Гэллоу пристукнул ладонью по столу, и официант уронил миску. Она разбилась. Один осколок упал к ногам Киля и там уже разлетелся на кусочки. Гэллоу отослал официанта резким движением руки. За ним тихо закрылся люк.
Гэллоу отшвырнул ложку. Она угодила в край тарелки и забрызгала Киля едой. Гэллоу промокнул одежду Киля краем свисавшей со стола скатерти.
– Тысяча извинений, господин судья, – сказал он. – Обычно я не так неловок. Вы… вы восхищаете меня. Расслабьтесь, прошу вас.
Киль потер больные колени и умостил их под стол.
Гэллоу отломил кусок хлеба и вручил Килю весь остальной каравай.
– Вы захватили Скади Ванг? – спросил Киль.
– Конечно.
– А этого молодого островитянина, Нортона?
– Он с ней. Им не причинили вреда.
– Это не сработает, – заявил Киль. – Если вы начинаете свою власть с убийств, захвата людей и террора, вы обрекаете себя на вечную их власть над вами. Никто не захочет считаться с отчаявшимся человеком. Короли делаются из лучшего материала.
При слове «короли» Гэллоу навострил уши. Киль видел, как он безмолвно повторяет это слово.
– Вы не едите, господин судья.
– Как я уже говорил, у меня проблемы с желудком.
– Но ведь вам надо есть. Как же вы собираетесь выжить?
– Никак, – улыбнулся Киль.
Гэллоу осторожно положил ложку и промокнул губы салфеткой. Его брови озабоченно сошлись к переносице.
– Если вы не будете есть, вас будут кормить насильно, – предостерег Гэллоу. – Избавьте себя от этой неприятной процедуры. Я не дам вам заморить себя голодом.
– Мой выбор тут не при чем, – ответил Киль. – Вы тут ничего не в силах сделать. Еда вызывает боль и просто выходит непереваренной.
Гэллоу отодвинулся от стола.
– Это не заразно, мистер Гэллоу.
– А что это?
– Врожденный дефект, – ответил Киль. – Наши биоинженеры в известной степени мне помогли, но теперь другой, всевышний Комитет
– Всевышний Комитет? – переспросил Гэллоу. – Вы хотите сказать, что наверху есть группа, более влиятельная, чем ваша? Тайный клан?
Киль расхохотался, и хохот его только усилил смятение и растерянность на всегда столь безупречном лице Гэллоу.
– Всевышний Комитет носит много имен, – ответил Киль. – Самых разнообразных. Одни называют его Кораблем, другие – Иисусом (не тем Хесусом Льюисом, о котором вы читали в хрониках). Как видите, этому комитету трудно противоречить. И он обращает угрозу моей смерти от ваших рук в ничто.
– Вы… умираете?
Киль кивнул.
– И независимо от того, что вы сделаете, – добавил он, – весь мир поверит, что вы меня убили.
Гэллоу ставился на Киля долгим взглядом, затем утер губы салфеткой и встал из-за стола.
– В таком случае, – объявил Гэллоу, – если вы хотите спасти этих сопляков, вы будете делать в точности то, что я вам велю.
…приходится заметить, что одни и те же беды и напасти преследуют человечество во все времена.
Сидя за пультом управления, Бретт смотрел, как послеполуденное солнце просвечивает сквозь облачный покров. Судно легко скользило по штормовым волнам, набирая скорость с каждым спуском с гребня и немного теряя ее, когда приходилось взбираться на следующий. То был ритм, который Бретт научился понимать, не уделяя ему сознательно внимания. Его тело и чувства приспособились.
Серая дождевая стена в паре сотен метров от них смещалась вправо. Похоже, линия шторма уходила в сторону.
Бретт, чье внимание раздваивалось между монитором над головой и открытым морем, внезапно сбросил скорость. Судно сбавило ход, продолжая еле двигаться вдоль ложа келпа, уходящего куда-то в штормовую полосу.
Эта перемена хода разбудила остальных, которые, за исключением Теджа и пленного морянина, которого Тедж запер в грузовом трюме вместе со спасенными с аэростата, лежали на палубе, пользуясь кратковременной передышкой для сна. Тедж восседал в царственном одиночестве на сидении в дальнем конце рубки. Глаза его странно ввалились, лицо его представляло собой маску сосредоточенности. Он не переставая поглаживал обрывок келпа, лежащий у него на колене. Этот кусочек келпа зацепился за спасательный трос, когда Твисп вытягивал его из моря, и не привлекал особого внимания, покуда Тедж не подобрал его.
– Что-то не в порядке? – спросил внезапно разбуженный Паниль с места второго рулевого.
Бретт показал на мигающий зеленый индикатор их положения на курсе на экране монитора.
– Нам осталась пара километров, – ответил он, – Станция вот здесь.
– Тедж, ты не раздумал предпринимать все это? – спросил Твисп у него за спиной.
– У меня нет выбора, – ответил Тедж каким-то отстраненным тоном. Он погладил обрывок келпа, который высох и начинал крошиться. Тот зашелестел под пальцами.