Эффект смерти
Шрифт:
Шесть месяцев назад…Это было будто вчера. Когда она сидела над телом Бони. Когда она смотрела на меня. Когда она летела в обрыв. В глазах была лишь боль. Я понял — я даже близко не стоял с ней, даже во время смерти отца. Я не потерял так много, как потеряла она. Она осталась почти что одна. Она осталась сама себе певицей. А я знал. Она прекрасно поет. Я слышал, как она пела мою любимую песню. Я понял слишком поздно.
Я сделал глоток виски. В Мустанге поменялись какие-то правила, Кэм дала название боям. Я был в курсе всего этого только через газеты. Кауфман добралась до отдела редакции и Скотт помог ей открыть свою маленькую кантору. Парню
Новости полугода: Скотт сделал Розали предложение, а та разрыдалась и просто ушла, не ответив. Она плакала не слезами радости, а слезами горя. Тогда она прибежала ко мне, зная, что тут ее искать не будут и призналась, что в этот момент, она представляла, что рядом будет Мэлоро. Она призналась, что если бы родилась девочка, она бы назвала ее именем двух сестер, но назвала вторыми именами. Моим, Мэлоро и Бони. Знаете, как будут звать малыша? Нео Эни Рут Льюис, мать его. Сплошное ходячее напоминание.
Я смотрел на Розалину и видел в ней обычного ласкового и мягкого котенка. Она была укутана в теплый кардиган, одета так нелепо, но мило. Живот вылезал из-под кофты. Я понял, кого бы хотел видеть на ее месте и замолчал. Я молча дотронулся до малыша. Мы так и просидели целый день, пока ей не пора было ехать домой.
Звонок в дверь заставил меня отвлечься. Я поставил виски на столешницу, высунул руку из кармана и медленно направился к двери. Я был уверен, что это пришел кто-то из полиции, но на пороге, я никак не ожидал увидеть свою мать. Я не видел ее пол года. Странно, но такое ощущение, будто за эти шесть месяцев она постарела. Ее волосы стали почти все седыми. Под глазами, и так глубоко посаженными пролегли круги. Казалось, что они вот-вот влезут в череп. Выглядела она довольно не очень. Вещи на ней висели мешком. Теперь не было ее обыкновенных юбок и платьев. Были потрепанные жизнью джинсы и белая футболка. Мне не оставалось кроме как впустить ее.
Женщина молча зашла в квартиру, разулась и направилась к тому самому окну, где я стоял.
— Я вижу тебя тут каждый день, ты стоишь часами, — первое, что я услышал от нее в эти пол часа молчания. Время измерялось так долго, или быстро? Я не знал. Мне было плевать.
— И тебе здравствуй, мама, — ее передернуло от этих слов, в точности как и меня. Она повернула свой корпус и голову ко мне.
— Мне сказали, ты ищешь ее. — Она с грохотом поставила сумку на стол. В ее глазах горела и злость и боль и отчаяние. Что она от меня хотела — знал лишь один Бог.
— За меня это делают мои люди. — Я достал новый бокал, виски. И налил туда. Сделал глоток. Мать все смотрела на меня, взглянула на неполный бокал, который я оставил у окна и залпом выпила его содержимое. Удивительно, как между нами иногда заметно родство. Пить и не закусывать — это талант мне достался именно от нее.
— Зачем ты это делаешь, ты ведь прекрасно знаешь… — Я не дослушал ее и ушел в комнату. Она стала мне что-то кричать, колотить в дверь. Я открыл свой кабинет, где я работаю над проектами зданий, которые собственно были построены ее любимым мужем Гамильтоном. Он покупал у меня мои же работы и покупал за приличную сумму. Я работал когда
Я открыл мой заветный сейф и достал от туда белую папку. Открыл дверь и всунул в руку матери. Она заглохла.
— Что это? — Она смотрела на меня тупыми глазами.
— Доказательство того, что я не спятил, как вы все считаете. — Рычу я.
За эти пол года, я продал этому тупому мажору около ста своих сооружений и поднял свой бюджет до ста миллионов долларов. Я мог найти Мэлоро куда бы она не пошла. Вчера я нашел ее. Она жива. Я был прав. Я смотрел на глаза матери. Она закрыла рот своей морщинистой рукой, чтобы не заплакать, когда наконец дошла до вчерашнего фото, которое принесли мои ищейки. Она уверенно сюда шла, чтобы обвинить меня в сумашествии, но у нее не вышло.
— Я еще никого не оповестил. Скажу, как только заберу ее от туда.
— Как… — Меара взглотнула воздуха, приложила тыльную руку к губам. Помолчала и продолжила, — как она там оказалась, ты уверен, что это она?
— Если ты мне не веришь, мы можем поехать туда вместе. Сегодня в семь. Я договорился о посещении.
Мать кивнула. Ее трясло. Мне бы наверное хотелось бы ее обнять, если бы была другая ситуация, но ее не было. Она всхлипнула и улыбнулась.
— Я буду ждать тебя там.
Глава 4 "Еще немного"
Обычно, в это время на Флоренс спускается туман и окутывает здешние окрестности, как большое махровое белое одеяло, но в это время на удивление было еще не так темно, как в обычные дни. Я огляделся по сторонам, чтобы найти знакомую фигуру в проходящих мимо людей, но так и не нашел. Я ждал минут пять, взглянул на время и двинулся ко входу, но меня отдернула та гостья, которую я ждал
— Долго тут стоишь? — Спросила мать, внимательно наблюдая над названием, которое возвышалось на здании.
— Я думал, ты и вправду приедешь быстрее, — кивнул я и бросил сигарету в урну у входа, не хотелось тревожить здешнюю природу. Воздух тут был на удивление чище, я думал, тут будет пахнуть старостью, но сейчас я сомневался, стоит ли заходить вообще и будет ли ей от этого хорошо.
В глаза бросался шестимесячный случай на кладбище, когда спустя неделю мы хоронили Бонфити и я увидел ее. Я был уверен еще тогда — это не выдумка. Эта история была бы слишком простой. Если она не сдалась, даже тогда, когда я предал всех и пыталась найти во мне человеческие чувства… То тут и подавно не сдаться. Стоял один вопрос: кого из нас двоих она примет. Мать или меня. Кого-то из нас она ненавидит сильнее.
— Я была тут еще в девяностые и тут, знаешь, было так же прекрасно, — с облегчением говорит женщина. — «Приют потерявшихся ангелов имени Джуона Дугласа», я рада, что она попала именно сюда.
Да, этот приют основал мой дед, который умер, вскоре, после смерти моего отца. Эта потеря была для меня, честно признаться незначительной, но прихожу я на могилу к им двоим. Этот приют, как говорил мне отец не был приютом для душевно больных — это был приют для детей Бога, которые затерялись в своем пути. Ежемесячно Гамильтон кладет сюда государственные сбережения в размере полу миллиона долларов. Такие обязанности перешли ему от моего отца. Самого первого миллиардера в Флоренсе. Жаль, что до этого я никогда не смел заглядывать сюда. Было бы иронично, если после смерти Бони отправился сюда и встретил ее.