Эффект смерти
Шрифт:
Приют — это та же психбольница, только, отношение тут лучше, наверное. Каждый вечер в часов двенадцать а может и раньше, начинаются душераздирающие крики. Это крики Чайлс, крики остальных здесь проживающих — душевно больных людей. Да, возможно она уже вас начинает раздражать, но в ее душе огромный груз, которого с моим и в помине не поставишь рядом. Пять лет назад она попала сюда из-за поехавшей катушки, ее нашли на улице города, петляющей по трассе босой, почти что голой и совсем исхудавшей. Она шла от Арчетри до Флоренса пешком, в надежде найти помощи. Чайлс была изнасилована и на ее глазах была убита ее мать и молодой человек. В семье у нее еще остался отец и две младшие
Я присела у окна, чтобы снова смотреть, как бескрайнее чистое небо, полное звезд освещает дорогу, возможно, одна из этих небесных тел моя малышка, которая освещает дорогу мне. Я знаю — пора оставить прошлое, даже если и не прошло тех самых пять лет. Боль не ушла и не утихла, но я не срываюсь лишь потому, что меня окружают те люди, которых я частично готова видеть. Я провела машинально по браслету который подарил Киллиан, а потом, я провела по тому месту, куда попала мне Шира. Так вышло, что у меня три пулевых. Первое прошло через руку и застряла в боку, а третье — в ноге, с внутренней стороны. Я закрывала глаза и в голове лишь звуки выстрела, визг шин и звуки разбивающегося автомобиля. В такие моменты я не хотела жить.
Чувства проникали вглубь моего сознания, проходили через сердце, пронзая его. Проходили через множество нервных окончаний и наконец ударяли мне в голову. Я стала смотреть на мир по-другому. Я стала смотреть на него не так, как раньше — если у меня была надежда на него, то теперь ее нет.
В комнату постучали и в нее вбежала медсестра. На ее голове было воронье гнездо, рубашка порвана, взгляд пугающий, я улыбнулась.
— Чайлс совсем распоясалась? — Спрашиваю я, спрыгивая со своего подоконника. Она медленно покачала головой. Я внимательно всмотрелась в нее. В ее руке клочок ткани, от рубашки Чайлс, по щекам бегут слезы, подбородок дрожит. — Что случилось?
Медсестра покачала головой в разные стороны, прижала клочок ко рту и открыла мне путь. Я в предчувствии плохого — выбежала из комнаты, забежала в комнату Чайлс и увидела то, что было мне так знакомо…
В этой комнате меня сразу же обдало ледяным холодом, такой холод присущий только кладбищу. По комнате витал беспорядок. Рваные шторы, упавший каркас. Разбитое стекло, вот, откуда шел холод. Ее тело висело там и качалось в разные стороны. Босые побитые ноги, все в синяках, еще не успели остыть, но синева ясно проявлялась. Я стояла и ничего не могла с этим поделать, хотя, что я могла? Было уже поздно. Судя по тому, что врачи не суетились ее снимать с петли, которая была сделана из этих самых штор.
— Ну кто мне скажите в психушке разрешает мать твою это все ставить? Шторы!? Окна без решеток, двери с замком! Дурдом!
— Это тебе не психиатрическая лечебница, Маркус, я бы посмотрел на тебя, когда тебе это нужно будет говорить Киллиану Дугласу. Вот тогда-то, ты язык и запихнешь куда подальше. — Шипит главврач. — Время смерти 23:59, - добавляет он. Никто даже не заметил, что я вошла. Она висела уже там. Вся синяя, а на руке виднеется надпись, которую она себе нацарапала. Я подошла ближе, дотронулась до еле остывшей руки и повернула ее к себе. На руке было написано:
— Жить, чтобы умереть до дня своего рождения. 23.04.2019 г.
— Моя бедная Чайлс…. — Прошептала я и встала на носочки, чтобы закрыть ей
— Мэлоро, иди к себе в палату, — доктор указал мне рукой на дверь, быстрее уводя меня от этого зрелища.
Чайлс умерла ровно за одну минуту до своего дня рождения, а я так и не узнала, какой ее любимый цвет, какое ее любимое имя и как бы она хотела назвать своих детей. Я так и не узнала, какие ее любимые цветы. Но, как бы я хотела чувствовать хотя бы разочарование, но в моей душе были только воспоминание и пустота, которые даже наполовину не закрывали все то дерьмо, что было во мне, в моем сердце. Мне хотелось набрать Меару прямо сейчас и попросить забрать меня, чтобы не чувствовать эту обстановку холода. Я бы хотела, чтобы поскорее все это закончилось. А вспомнит ли отец Чайлс о ней, спустя пять лет? Вспомнят ли ее сестры, а вдруг у каждого из них осталась хоть какая-то надежда на то, что она жива, а в день своего рождения, без секунды, она покинула этот мир. Воспоминания убивают нас не только изнутри. Воспоминания длиною в пять лет способны убить тебя хуже и больнее самой опасной болезни в мире. Воспоминания — наш враг, которого стоит запирать на замок. Вот, кто нуждается в заперти блуждания, а не чувства, из-за которых мы порой совершаем глупые ошибки и действия, которые мы не совершаем.
Когда все утихомирилось, я пробралась по темному коридору в кабинет Маркуса — это парень, который давно уже положил на меня глаз, но как бы не так. Я не собиралась даже разговаривать с ним. Я зашла, отыскала его рабочий старый телефон и набрала номер первого, кого я вспомнила. Иронично было, что на ум пришло только одно имя и его номер. Я сама даже не знала, каким образом я его выучила.
— Время, мать вашу! Что случилось с ней? — Видимо, у Киллиана высветилось как рабочий номер приюта. Я сделала вдох, чтобы выговорить слова:
— Это я, — шепчу, чтобы меня никто не услышал.
— Мэлоро? — Его голос звучал обеспокоенно, удивленно и бодро, хотя, я по всей видимости его разбудила. Взглянув на экран, я увидела три часа ночи на часах. Через два часа рассвет. Как странно, что все сводиться к пяти часам. — Что-то случилось?
Я издала всхлип. Это было тяжело. Всегда тяжело видеть мертвого человека, которого ты знал так долго…
— Чайлс, она…. Сегодня должен был быть ее день рождение, — я села полностью на пол, облокотившись спиной о комод. — И перед этим мы с ней говорили о смерти. В смысле… О том, для чего мы живем.
Переосмысление наступает только тогда, когда что-то происходит и что-то необратимое.
— Сегодня как всегда она была особо буйной… Она переживала смерть родных и то, что все эти пять лет было у нее на душе…
Я уже сомневалась, что он слушал меня, я думала он положил трубку, чтобы не слушать мои сумасшедшие бредни, но я слышала, как он тяжело дышит. — Ко мне пришла медсестра, когда я смотрела на звезды и думала о Бони. Она пришла вся потрепанная, в слезах, с клочком одежды Чайлс в руке. И…
Я снова издала всхлип.
— В общем, она повесилась сегодня ровно за минуту до своего дня рождения, сегодня ее день рождение, Киллиан! — Я прижала ноги к себе, чтобы не кричать. — Она умерла из-за моих слов.
Глава 9 "Инцидент"
— Не говори так, — рычит зверь и судя по звуку встает с кровати. — Этого не могло произойти по твоей вине, ты не достаточно выросла, чтобы доводить до самоубийства.
— Я…
Меня отвлек громкий звук открывающейся двери. Глаза мгновенно ослепил свет и я услышала звук, который шел к тому месту, где сидела я. Это пришел Маркус. Господи, только не это.